— Ты получил фотографии?

— Вы, шведы, все на одно лицо, как клонированные. Как я проведу опознание по фотографии, если все как близнецы?

Голос заглушался помехами, вклинивающимися в беседу где-то над Северным морем.

— Тот же регион, тот же северный ветер, — удивлялся Макдональд, — но вы так сильно отличаетесь от британцев. Как это объяснить? Я не представляю.

— Абердин на той же широте, что и Гетеборг.

— Ладно, дай нам Бог удачи. Созвонимся.

Габриэль Коэн предложил Винтеру вести следующий допрос самому, но тот отказался. Он сидел на заднем плане, как тень прошлого. Он был готов уйти, если его присутствие помешает.

Заторможенность Болгера уступила место агрессии, он стал насмешлив и активен. Глядя на него, Винтер вспоминал резкого парня, с которым учился в школе. Он вечно был в движении и постоянно говорил о своем успехе в будущем, кем он станет и чего добьется. Он был неглуп и собирался показать, что он умнее, чем многие другие.

Винтер часами сидел и размышлял над поступками Болгера двадцать лет назад, его словами, над своими словами и вспоминал, как складывалась их жизнь все эти годы. Годы, которые гнались за ними, подступая все ближе, пока все не встретились в комнате для допросов.

Габриэль Коэн: Итак, вы не можете полностью объяснить, что вы делали в пятницу, тринадцатого марта.

Юхан Болгер: Я уже все сказал. Я был не в настроении и не желал никого видеть, поэтому оставался дома.

Г.К.: Это может кто-нибудь подтвердить?

Ю.Б.: Это уж вы сами выясняйте. Вы же сыщики, не я.

Г.К.: Для вас было бы лучше оказывать нам содействие.

Ю.Б.: Содействие? В чем? Я невиновен.

Г.К.: Вы уже говорили это много раз.

Ю.Б.: Но ваш большой начальник, там, в углу, этому не верит. С такими друзьями никаких врагов не надо.

Г.К.: В вашей квартире мы нашли три паспорта. Они выданы на имена…