Коэн зачитал имена, Болгер слушал.
Г.К.: Вам знакомы эти документы?
Ю.Б.: Никогда не видел.
Г.К.: Вы никогда не видели эти паспорта?
Ю.Б.: Их подкинули.
Г.К.: Кто может подкинуть три паспорта в вашу квартиру?
Ю.Б.: Ваш шеф. Эрик Винтер.
Г.К.: Вы утверждаете, что начальник отдела расследований полиции округа подбросил эти документы в вашу квартиру?.
Ю.Б.: Это же он туда вломился. Причем незаконно. Такому ничего не стоит подбросить улику — или как там это у вас называется.
Г.К.: У нас нет никаких сведений о том, что кто-то незаконно проникал в вашу квартиру.
Ю.Б.: Но я-то знаю.
Г.К.: Как использовались эти паспорта?
Ю.Б.: Вы не слышали, что я сказал? Я не имею о них понятия.
Они продолжали в том же духе. Винтер смотрел на профиль Болгера, более грубый и жесткий по сравнению с тем, что был двадцать лет назад. Они общались довольно тесно тогда и продолжали видеться все эти годы. Оба оставались холостяками, проигнорировав семейную жизнь, — или это она их проигнорировала. Винтер вспомнил семью Макдональда с конскими хвостами. А у него нет семьи, и, возможно, поэтому ему чего-то не хватает. Даже остатки семьи он не сохраняет — когда он последний раз звонил сестре?
Он думал, скучал ли Болгер по чему-либо. Фоном раздавались голоса — вопросы, короткие ответы — и сливались в один поток где-то посередине комнаты.
Коэн закончил допрос, и Болгера увели. На Винтера он не взглянул.
— Хорошо бы составить его психологический портрет, — сказал Коэн.
— Над этим работают, — ответил Винтер.