– Патрик Таунсенд, вы арестованы по подозрению в убийстве Даниэлы Эбботт. Вы имеете право хранить молчание…

– Да, да, довольно, – устало произнес он. – Да знаю я, все это знаю. Господи! Такие, как ты, никогда не понимают, когда надо заткнуться. – Потом он повернулся к Хелен: – Но ты, милая, не такая. Ты знаешь, когда можно говорить, а когда лучше промолчать. Расскажи им правду, девочка.

Она заплакала, и ему больше всего на свете захотелось снова оказаться с ней в комнате наверху, в самый последний раз, пока его не увели навсегда. Он поцеловал ее в лоб и попрощался, после чего последовал за детективом.

Патрик никогда не верил в мистику, во внутреннее чувство и интуицию, но такого исхода в глубине души ждал. Ждал развязки. Он почувствовал это задолго до того, как из воды вытащили холодное тело Нел Эбботт, но посчитал признаком старения. В последнее время его разум стал проделывать с ним фокусы, с необыкновенной яркостью и четкостью вызывая в памяти картины прошлого и размывая настоящее. Он понимал, что это начало необратимого процесса, долгого прощания, которое изъест его. Он должен быть благодарен, что хотя бы успел навести порядок и не потерял самообладания. Он понимал, что это был единственный способ спасти остатки построенной ими жизни, но кому-то придется за это заплатить.

Когда его привели на первый допрос в полицейском участке Бекфорда, Патрик сначала думал, что не переживет такого унижения, однако справился. К его удивлению, он чувствовал облегчение. Ему хотелось все рассказать. Раз уж все выплыло наружу, то узнать обо всем нужно от него, пока он еще соображал и разум не успел его покинуть. Он ощущал не только облегчение, но и гордость. Всю свою жизнь он испытывал желание рассказать о том, что в действительности произошло той ночью, когда Лорен рассталась с жизнью, но не мог этого сделать. Он скрывал это из любви к сыну.

Он говорил простыми короткими предложениями. Излагал все очень ясно. Заявил, что хочет признаться в убийстве Лорен Слейтер в 1983 году и Даниэлы Эбботт в 2015-м.

С Лорен, понятно, никаких трудностей не возникло. Они поругались дома. Она набросилась на него, он защищался, и в процессе борьбы она получила травмы, несовместимые с жизнью. Поэтому, чтобы избавить сына от правды, а себя – он это признал – от тюрьмы, он отвез ее тело на реку, отнес на обрыв и уже мертвую сбросил вниз.

Сержант уголовной полиции Морган вежливо его слушала, но тут остановила.

– Ваш сын все это время был с вами, мистер Таунсенд? – спросила она.

– Он ничего не видел, – ответил Патрик. – Он был слишком мал и слишком напуган, чтобы понять, что происходит. Он не видел, как его мать получила травмы, и не видел, как она летела с обрыва.