В Париже движению на дорогах мешали манифестации административных работников и синдикалистов. Брюсу едва удалось избежать забастовки авиадиспетчеров, которые боролись за получение более широких прав. Покрывая бранью всё и вся по дороге в больницу, он надеялся ввести в заблуждение типов, которые наверняка не упустили возможность подслушать его разговор по телефону из аэропорта.

Он никогда раньше не видел друга в таком состоянии. Марк похудел, лицо осунулось, он стал похож на старика.

– Идем, позавтракаем вместе.

– Я не хочу есть.

– Ты никак не поможешь ей, если сейчас заболеешь.

– Больше никто не может ей помочь.

– Это неправда.

– Да что ты такое говоришь?

– У меня невыносимый, но очень проницательный сынишка. Он еще не видел Апсару мертвой. А это, мой дорогой, хороший знак.

Крохотная соломинка, за которую можно ухватиться.

Брюс выбрал итальянский ресторан. Паста, пицца с грибами, сырная тарелка, тирамису и красное четырнадцатиградусное вино.

– Пришло время наполнить желудок и придать тебе человеческий вид. Ты хотя бы работаешь?

– Я обязан. Генеральные управляющие империи меня изводят.

– Тем лучше. А я вернулся не с пустыми руками.

– Но твой звонок…

– Фальшивка для преследователей.

– Ты встретился с Высшим неизвестным?

– У Владимира нет ничего от Высшего неизвестного, и он совсем не выигрывает при ближайшем знакомстве. Это простой торгаш антиквариатом, которому твой отец поручил отыскать солнечный камень, исчезнувший вместе с Янтарной комнатой.

– И ему это удалось?

– Нет, но он хотел бы выбить у тебя денег, чтобы продолжать свои поиски. Если в тебе есть гуманитарная жилка…