Поскольку Инга испытывала инстинктивный страх перед тем, чтобы войти в гостиную — черт его знает, кто там находится? — она решила все же использовать путь через окно в туалете. Ей было несложно открыть высоко расположенное окно: к счастью, она была довольно рослой. Но намного сложнее оказалось найти в себе силы, чтобы подтянуться вверх на подоконник. Инга огляделась вокруг в надежде найти что-нибудь, что она могла бы использовать в качестве подставки, но ничего не нашлось, да и слишком опасно было задерживаться здесь. Так что все должно было получиться и так. Если бы только не было того ощущения, что все ее мускулы словно растаяли, как масло.

С четвертой попытки женщина поднялась наверх, и ей удалось перекинуть правую ногу внутрь, так что теперь она сидела верхом в оконной раме. Ее сердце колотилось от напряжения, она опять была вся мокрая от пота, а ноги так тряслись, что ей пришлось сделать паузу минут на десять, прежде чем она смогла подумать о спуске. Во всяком случае, ей показалось, что прошло десять минут. Она потеряла всякое чувство времени, и ей казалось, будто все, что она делала, происходило невероятно медленно.

Наконец Инга соскользнула вниз по внутренней стороне окна, приземлилась ногами на унитаз, а оттуда спустилась на пол. Она слишком поздно вспомнила, что там все покрыто осколками стекла — только острая боль в правой ступне напомнила ей об этом. Инга тихо застонала и почувствовала, как теплая кровь засочилась у нее между пальцами. Как будто ее положение и без того не было достаточно печальным, так ей нужно было еще так сильно пораниться!

Она села на унитаз и сделала себе вокруг ступни толстую повязку из туалетной бумаги, на что у нее ушел почти весь рулон. Это было временное средство, которое наверняка долго не продержится, но на данный момент у нее не было другой возможности остановить кровь.

Затем Инга прохромала в прихожую. Здесь тоже не горел свет, но через кухню сюда падал лунный свет, и она могла видеть очертания мебели и ведущую наверх лестницу. Стояла полнейшая тишина.

— Максимилиан? — прошептала женщина. — Ребекка?

Но ей, конечно же, никто не ответил — она почти беззвучно выдохнула эти имена, и даже если б кто-то находился рядом с ней, он не смог бы ее услышать.

Стараясь двигаться как можно тише, Инга прокралась по ступенькам наверх, пытаясь не обращать внимание на режущую боль в ноге и на то обстоятельство, что скудная повязка из туалетной бумаги уже промокла, стала липкой и, видимо, уже окончательно размякла. Может быть, этой ночью она истечет кровью в этом доме, подумала Инга, но решила, что это уже не играет никакой роли.