— Он совершил ужасные вещи, чтобы перевести подозрения на Мариуса, — сказала Ребекка, и ее передернуло. — Он все рассказал мне, когда мы были одни. Он так гордился собой! Считал себя таким невероятно хитрым и изощренным… Он убил приемных родителей Мариуса. Позвонил им в дверь среди ночи, выдав себя за Мариуса, и напал на них, когда ему открыли. Он не просто убил их, что уже было бы достаточно ужасно, а заставил их мучительно умирать — чтобы представить преступление в виде акта мести, мотив для чего был бы только у Мариуса. Он писал письма с угрозами людям, которые были причастны к той давней истории, а содержание этих писем, вероятно, было таким, что подозрение тут же падало на Мариуса. Позже никто не засомневался бы, что тот в своем безрассудном акте возмездия убил и меня. Максимилиан хладнокровно и тщательно подготовился к исполнению своего плана. Все могло бы получиться. Вполне возможно, что на него не упало бы даже тени подозрения. Это было ужасно — видеть его стоящим здесь и слушать его хвастовство. Все это время у меня было такое впечатление, что он прямо-таки ждет от меня похвалы.

— И надо же, я сразу не заметила, что с ним что-то не в порядке! — воскликнула Инга. — Его отказ немедленно обратиться в полицию. Его якобы разряженный мобильник. Даже когда я держала телефон в руках и обнаружила, что он полностью заряжен, у меня не возникло подозрений. И я знаю теперь: он обманул меня, сказав, что прочитал о том, что Мариуса разыскивают: к тому моменту об этом не упоминалось еще ни в одной газете.

— Но этого ты и в самом деле еще не могла знать.

— Нет, — согласилась Инга. И хотя было очень тепло, втянула голову в плечи. — Ему не оставалось ничего другого, как убить и меня, и Мариуса, — добавила она без всякого перехода. — Если б он оставил нас в живых, это принесло бы ему массу проблем.

— Конечно, он хотел вас убить. Твое убийство тоже пошло бы на счет Мариуса, а смерть Мариуса ему пришлось бы представить как самоубийство. И в этом пункте у него кое-что пошло наперекосяк. Он слишком рано выстрелил в Мариуса. Обстоятельства времени уже не совпадали, а судмедэксперт наверняка очень быстро установил бы, что Мариус никак не мог выстрелить в себя. Но Максимилиан, по-видимому, намеревался застать его здесь, в доме, врасплох. А вместо этого мы вышли ему навстречу, потому что Мариус решил сбежать вместе со мной. Максимилиан стоял перед нами, когда мы как раз спускались из моей комнаты. Он толкнул нас обратно, схватил подушку, приложил ее к дулу своего оружия и выстрелил. С одной стороны, он действовал вполне обдуманно, но в то же время был не в состоянии по-настоящему хладнокровно справиться с неожиданной ситуацией. Судя по всему, у него сдали нервы. Все должно было протекать иначе.