– И не вздумай ничего стянуть. Все описано и пересчитано по головам.

– Спасибо, что предупредил, – проворковала я.

Оставшись одна, я поднялась на второй этаж и направилась к кабинету. Для этого нужно было пройти через гостиную, в которой состоялся наш единственный знаменательный полусемейный обед. Я коснулась спинок тяжелых стульев из красного дерева; обстановка, лишенная хозяев, удивительным образом потускнела и выглядела почти отталкивающе. Здесь не жили всего лишь каких-то полтора месяца, а дом пришел в полное запустение. Миновав часть коридора, я толкнула дверь кабинета, и она легко поддалась.

В кабинете почти ничего не изменилось: деревянная конторка, которой Титов пытался оградить себя и картину от внешнего мира, стояла на месте, на кресла были натянуты чехлы, а окно по-прежнему украшало пуленепробиваемое стекло. Мягкая обволакивающая тишина роднила кабинет со склепом. Именно такой и была эта тишина, когда мы с Жаиком нашли Титова.

Я села в кресло – то самое кресло, в котором сидел Херри-бой.

Что-то не понравилось мне в этой тишине. Я не нашла в ней ничего противоестественного тогда, но нашла сейчас.

Точно.

И сейчас, и тогда, в ночь смерти Титова, в кабинете не работал кондиционер. Хотя до этого он исправно выполнял свою работу. Я сразу обратила на него внимание, потому что до этого никогда не сталкивалась с кондиционерами: к ним нужно было привыкнуть, как к плеску волн или шуму деревьев. Титов, да и все обитатели дома – привыкли, а я – нет.

Тогда, в ночь смерти, кондиционер не работал. Я не обратила на это внимание, а вот сегодня вспомнила. Нужно обязательно спросить об этом Дементия, если он, конечно, не перегнет палку с шампанским. Отсюда, из дальнего угла, мне было хорошо видно место, на котором стояла картина. Теперь уже ничто не напоминало о ней. Софиты убраны и подставка тоже. Картина-убийца без излишних торжеств вывезена из дома и сослана на каторгу в хранилище одного из крупных питерских банков. Там она пробудет до полного и окончательного решения своей судьбы.

Выйдя из кабинета, я некоторое время простояла в самом конце коридора, у торцевого окна. Отсюда открывался еще один неплохой вид; люди, проектировавшие дом, постарались на славу. Интересно, кто теперь будет глазеть из окон на местные красоты? Мелкий чинуша-коррупционер из городской администрации? Или директор одного из спортивных обществ? Или какой-нибудь боец невидимого фронта из Лехиных конкурентов…

Прямо против двери кабинета находилась еще одна дверь. И я снова подумала о том, что такой дом невозможно изучить за несколько дней. Приоткрыв дверь, я увидела еще одну лестницу, ведущую на третий этаж. Лестница была простенькой, в отличие от центральной: ее освещали несколько бра, выполненных в помпезной псевдоклассике. В несколько шагов преодолев пролет, я оказалась на третьем этаже, у дверей той самой спальни, в которой мы с Лехой провели несколько симпатичных часов и в которой я оказалась запертой в свою последнюю ночь в доме.