Он слегка насмешливо выговорил «необходимо», надел очки и снова взялся за кисть:

– Не могла бы ты обхватить обеими руками чашку с кофе и устремить взгляд в пространство, словно о чем-то задумавшись? Так-так, отлично!

Карле это было нетрудно. Вот-вот начнется расследование пожара в хостеле. Все постояльцы получили официальное письмо, где спрашивалось, курили они в тот вечер в своих комнатах или нет. Разумеется, Карла отметила галочкой квадратик под словом «Нет».

– Не хочешь выпить кофе после лекций? – спросил юноша с длинной неровной челкой, который постоянно приглашал Карлу на ужин. У него были неестественно длинные для парня огненно-рыжие ресницы – и странная для высокого красавца робость и неуверенность. Руперт словно не сознавал своей привлекательности – не только внешней, но и своих прекрасных манер и умения слушать.

Большинство студентов были самовлюбленными, громогласными и обожали звук собственного голоса. Руперт был другой. Возможно, пора сделать исключение.

– С удовольствием. – Карла подняла голову от учебника. – Спасибо.

Кто-то шикнул на них с другого конца читального зала, и они понимающе улыбнулись друг другу, как сообщники.

– Что получила за последнее эссе? – спросил Руперт в студенческом кафе за латте с обезжиренным молоком.

– Семьдесят пять процентов, – с гордостью ответила Карла.

Его глаза расширились.

– Ничего себе!

– А ты?

– Ох, не спрашивай, – простонал Руперт. – Помогла бы мне с этим жутким эссе о контрактах! Обсудим за ужином?

– Каким еще ужином?

– Карла, мы же не первый день знакомы. Я не кусаюсь, клянусь.

Он повел ее в маленький итальянский ресторан на площади Сохо. Девушка ожидала, что, заказывая блюда, Руперт начнет запинаться, как все англичане, пытающиеся говорить на ее родном языке, однако произношение у юноши было безукоризненным.

– Ты бывал на моей родине? – не утерпев, спросила она, когда официант отошел.

Руперт пожал плечами:

– Родители хотели, чтобы мы бегло говорили по-французски и по-итальянски. Каждые каникулы нас отправляли за границу улучшать языки. Честно говоря, мне кажется, родителям не нравилось, что мы путаемся под ногами, при том что учились мы в интернате.