– Я понимаю, тебе трудно, но все будет прекрасно, – сказал Эд, прижимая малышку к груди.

Ему-то хорошо, он умеет обращаться с младенцами, но у Карлы опускались руки. После смерти матери ей казалось, что ее лишили рук. Зачем только она уехала из Италии…

– Это послеродовая депрессия, – сказала патронажная сестра, застав Карлу в слезах. – Самая естественная вещь, особенно после трудных родов. Если затянется, сообщите.

Естественная? Да это полное, законченное сумасшествие! С одной стороны, Карла смертельно боялась оставить дочку одну – вдруг Поппи перестанет дышать! Но тогда – какая ужасная мысль! – Карла освободится от чудовищной, непомерной ответственности.

Если бы ей как следует выспаться, может, она бы и пришла в себя, но Поппи дремала минут по пятнадцать, а не спала по два-три часа, как пишут в пособиях по уходу за новорожденными. Стоило Карле прикрыть глаза, как малышка уже снова кричала. Это как самолету лететь круглые сутки без дозаправки, день за днем, неделю за неделей.

– Она плохо набирает вес, – заметила патронажная сестра. – Попробуйте прикармливать из бутылочки.

Значит, у нее мало молока? И снова Карла прочла на лице Эда, что она неудачница. Поразительно яркие голубые глазки Поппи неотрывно следили за мамашей, как дополнительный упрек.

– Вы уже были в детской группе? – спросила медсестра в другой раз.

К счастью, Эд находился в галерее.

– Да, – солгала Карла.

На самом деле она ужасно боялась – вдруг Поппи что-нибудь подцепит от других младенцев, ведь там столько страшных микробов!

Интересно, мама Франческа тоже боялась? Если бы можно было ее спросить…

Тем временем они с Эдом могли в любой момент лишиться крыши над головой. Терпение у банка иссякло – они отберут дом, если его никто не купит. Так говорилось в адресованных Эду письмах, которые он от Карлы прятал, а она находила.

Но Карла не хотела нового скандала. Когда Эд впадал в депрессию, он становился страшен, особенно сейчас, когда пил больше, чем раньше. Глаза у него вечно были красные, тело неконтролируемо тряслось. Он начал поговаривать о том, чтобы получить опекунство над Томом («Я тут намекнул Лили…»).

– Я не справлюсь, – возразила Карла.

– Прояви же хоть немного сочувствия! Он мой сын, я хочу, чтобы Том жил с нами!

Куда делся прежний Эд? При этом он был сама мягкость, когда нужно было успокоить Поппи, чьи легкие теперь работали на полную мощность, днем и ночью.

– Поспи, – самодовольно говорил он, радуясь, что Поппи успокаивается на руках у него, а не у Карлы.

Но девушка не могла уснуть. Она ворочалась в кровати и думала, какой была бы ее жизнь, если бы они с мамой никогда не жили по соседству с проклятыми Эдом и Лили.