– Все равно эти фиговины вечно сломаны, постояльцы ходят пешком, – сказал консьерж, глядя на нас из-за своего пуленепробиваемого окошка. Майло и я были единственными, кто вошел в отель, оба в жилетах из кевлара. Лобби оказалось просторным, но пустым, с высокими потолками и серо-синими стенами; его пропитывала промышленной мощи вонь средства от тараканов, запахи застарелых болезней и табака.

Консьерж был невероятно толстым мужиком лет пятидесяти с лишним по имени ДеВейн Смарт; было непонятно, как при таких габаритах он вообще помещался в своей пуленепробиваемой конуре. Дежурил этот дядька с двух часов дня до десяти вечера. Его работа состояла в том, чтобы принимать у постояльцев деньги или чеки за однодневное или недельное пребывание и, подозрительно хмурясь, выдавать им ключи. Он был одним из тех троих, кто звонил в полицию после того, как фото Ри Сайкс показали по телевизору, и он же, глядя на ее фоторобот, только что подтвердил нам, что это она.

– Ага, точняк, она, – сказал Смарт, просовывая фото обратно в щель.

– Въехала пару дней назад?

– Ага. А вознаграждение мне будет?

– Посмотрим, – сказал Майло, глядя на ключ. – На нем нет бирки, это точно семьсот девятый?

Смарт продемонстрировал полную пасть поломанных черных пеньков.

– Президентский номер. Наслаждается видом.

– Центральной телефонной линии у вас нет?

– Я же говорил, – обиделся Смарт. – Что постояльцы с собой принесут, тем и пользуются.

– У нее есть сотовый?

– Откуда мне знать?

– Какая она? – спросил я.

– В смысле?

– Как себя ведет, может, говорила или делала что-то необычное…

– Я ее с первого дня не видел, – сказал Смарт. – Как поднялась наверх, так больше не выходила. Сколько это будет продолжаться?

– Пока не кончится, – ответил Майло.

– Постояльцы пользуются тем, что приносят, – сказал я. – А у нее было с собой что-нибудь?

– Понятия не имею, – сказал Смарт.

– Какой-нибудь багаж?