– А как исполнять его на деле? – Он плотно прижал край ленты. – Многие ближние не очень-то любезны.

– Ну, папа говорит, их можно любить, даже если они тебе не нравятся.

Канино с треском отмотал еще кусок ленты, прищелкнул зубами, откусывая, и примотал ей левую ногу.

– Твой папа прав. У тебя когда-нибудь умирали котик или собачка, которых ты любила? Да, у тебя ведь мама умерла?

– Да, – Дафна глубоко вздохнула.

– Но ведь бог нас любит? Так все говорят.

Он притянул ей правую руку к опоре спинки и крякнул, пропихивая ленту между планками.

– Верно, – сказала Дафна. – Бог нас любит.

– Но он убивает наших котов, и собак, и наших матерей. Иногда довольно жестоко! Почему Он всегда делает такие гадости? Открою тебе секрет.

– Не надо мне никаких секретов.

Ровный тон дался Дафне нелегко.

Канино теперь занимался ее левой рукой, прижимая ее к спинке стула. С ней он справился быстрее.

– Это как с ближними. Бог нас любит, но мы Ему не нравимся. Совсем не нравимся.

Дафна вдруг заметила, что уже несколько секунд ощущает любовь и острую обеспокоенность отца.

«Я в порядке, пап», – подумала она в надежде, что он уловит эту мысль. И приказала себе не бояться – ведь отец чувствует ее страх. Может, богу она и не нравится, как сказал Канино, зато нравится отцу.

Канино встал.

– Я погашу свет, – сказал он, – но в эту трубку ты можешь смотреть на Палм-Спрингс. Понятно?

Он выключил лампу над головой и вышел из палатки.

Дафна заглянула в пластмассовую трубу и далеко-далеко внизу увидела городские огни.

– Я немного погодя зайду посмотреть, как ты тут, – сказал Канино. Он опустил полог палатки, она услышала, как его сапоги шаркнули по платформе, заскрипели по грязи и удалились.