— Но всё же подошла? — спросил Саша, с интересом слушая, не пропуская ни единого слова. Каждая мелочь важна, иначе сложно понять причину: почему Александра стала той, кем являлась сейчас.

— Да, — кивнула она, продолжив. — Я не была самой красивой девочкой в школе, не знала, что делать в таких ситуациях, что сказать. Он был моим учителем, и это вдвойне усложняло ситуацию. Но я справилась с волнением и пришла в кабинет. Костя был удивлён, когда я, ничего не сказав, обняла. Думала, прогонит, но я почувствовала ответную реакцию. Ему нужен был человек, готовый поддержать, понять, выслушать и в ту секунду, им оказалась я. Разница в возрасте не играла никакой роли, по крайней мере, в то мгновение. Он говорил со мной, не замечая, как быстро летит время. Всё наболевшее выходило наружу. Я видела, как сильно он ждал, пока найдётся кто-либо, готовый сделать такую малость, и я рада, что оказалась рядом.

— Порой, не нужно ничего делать, кроме как быть рядом, — на собственном примере испытал Саша.

— Дальше… Всё произошло само по себе, — прикрыла глаза она, продолжив повторять каждую секунду действа, хранившееся в памяти. — Он был так нежен. Костя поцеловал, коснувшись ладонью моей щеки. Я чувствовала его дыхание. Короткая бородка приятно щекотала. На миг мы стали одним целым, но вскоре, он одумался и, опешив, отошёл от меня.

— Вспомнил, что ты школьница, а он учитель?

Александра глядела в сторону и на услышанные слова не реагировала, испытывая лёгкий шок так же, как и тогда.

— Не стану врать. Мне было страшно. Я знала, что любила его до безумия, но и шага не могла ступить. Чувствовала лишь, как онемело тело от выпученных глаз Кости. Он смотрел на меня так, словно совершил самую страшную ошибку в жизни. Глупенькая девочка, коей была я, подумала, что никому не нужна и, отойдя от ступора, захотела убежать и забыться тоннами слез, но он схватил за руку, и уже через секунду я была в его объятиях. Костя крепко обнял, а потом вновь поцеловал: страстно, желанно, чувственно. Сердце выпрыгивало наружу, я не верила, что это происходило наяву. Думала — сон, — Александра открыла глаза и взглянула на Лардонова, касаясь ладонями лица и шеи. — Я открыла глаза, лёжа у него на груди. Мир, казалось, перевернулся с ног на голову. Я видела привычные вещи другими глазами. Всё было ярче, красочней… Всё было другим, — вздохнула она, говоря то громче, то снова тише. — Нельзя по — настоящему описать всё, что случилось. Я стала самым счастливым человеком на земле. Хотелось поделиться этим чувством с другими, но я знала, нужно молчать. Так и сделала.