— Ты не представляешь, как глупо я себя чувствую, — понимала ситуацию, в которую сама же и завела обоих, — я хочу быть с тобой. Ты не сделал ничего, что бы могло заставить думать иначе, но я ничего не могу с собой поделать. Я…

— Тебе нужно время, — озвучил мысли Даши он. — Я понял.

— Нужно, — раздосадовано кивнула она.

— Хочешь быть со мной, но не можешь, — почти шёпотом буркнул Дима. — Вездесущая женская логика. Ладно, хорошо, делай, как знаешь. Не хочу мешать твоим метаниям.

Лифт остановился и Дима, взяв сумки, скрылся в коридоре, больше не пытаясь что-либо сказать.

— Ну и дура, — разозлилась на себя Обручева и поехала на свой этаж, пытаясь разобраться в собственных мыслях, коих немало.

Войдя в номер, Дима со всей дури хлопнул дверью, бросил сумки и лёг на кровать. Он определённо не понимал, как можно любить и сохранять дистанцию одновременно. Он бы понял, если бы Даша винила, или же ненавидела, но ничего подобного нет. Она сама хотела того же, что и Малышкин и всё же, ответ остался одним и тем же. В какой-то момент Дима пожалел о приезде. Ему хотелось наладить с любимой отношение, находясь в одном из самых необычных мест на земле, но вместо этого продолжал чувствовать вину и ненавидеть фанатку ещё сильнее, чем прежде, ведь из-за её очередной прихоти личная жизнь плавно пошла под откос. От Димы ничего не зависело и это бесило ещё сильнее. Оставалось только ждать и надеяться, что Даша соберёт в голове, своего рода пазл, и примет правильное решение, но для этого действа требовалось время, и один бог знал, сколько именно.

Стук в дверь отвлёк от мрачных мыслей.

— Войдите, — вяло протянул Дима, не слишком интересуясь гостем.

— Долго ещё будешь лежать? — бодро спросил Торджер, подойдя к нему. — Мы, там, с ребятами собираемся. Подтягивайся к нам.

— Настроения нет, — не раздумывая, отказался он, отстранённо отвернувшись в сторону.

— Была годовщина несколько дней назад, — продолжил норвежец с серьёзным выражением лица. — Раз уж приехали, нужно почтить память погибших.

Малышкин не ожидал, что Торджер придёт к нему с подобным предложением и вновь повернулся, заинтересовавшись.

— Да. Хорошая идея, — согласился он и привстал.

— Так, ты с нами? — поинтересовался Торджер. Норвежец выглядел иначе, не таким, каким привыкли его видеть. Вместо озорства и вечных смешков перед Димой предстал серьёзный человек с каким-то грузом, хранившимся внутри, и Дима не понимал: откуда возникли эти перемены, ведь совсем ещё не давно, спортсмен не изменял своим привычкам.

— С вами, — дал ответ он. — Скоро буду.