В животе у меня заурчало, и я отпила диетической колы. Еще одна перемена: я перестала налегать на алкоголь, и сейчас мой холодильник забит едой. От белого вина я не отказалась, просто начала есть и уже перестала быть костлявой, приблизившись к определению «стройная».

Жизнь течет ровнее, и если кажется, что я по-прежнему одержима желанием отомстить Уайтхаусу, поверьте, это не так. Проходят дни и даже недели, а я ни разу не вспоминаю о нем. Правда, меня по-прежнему коробит оправдательный вердикт, вынесенный словно в издевку надо мной. Несмотря на скромную должность Уайтхауса, его имя мелькает в газетах, и я вспоминаю о нем (и о своем профессиональном поражении) всякий раз, когда вхожу в Олд-Бейли. Это примечание к моей подростковой мании, малозначительный контрапункт – очень тихий, но все же различимый. Если в моем присутствии упоминают Уайтхауса или что-то с ним связанное, я всегда это слышу.

Я сидела, занятая своими мыслями, когда в дверь постучал Брайан. Резкий характерный тук-тук-тук – значит, он по делу.

– Войдите. – Я встретила его улыбкой, радуясь возможности отвлечься от тягостных размышлений. – Принесли что-нибудь интересное?

Уши его порозовели, а губы таили усмешку, будто Брайан старался не выдать секрет. В руках его не было рабочих документов, только свежий номер «Кроникл», ежедневной лондонской газеты.

– Что там? – В его глазах я заметила искорку, и мне не терпелось узнать причину. Брайан опустил взгляд, наслаждаясь моментом славы.

– Старина Джим Стивенс времени не теряет. – И Брайан присвистнул тонкими губами.

Я совсем забыла, что он знаком со Стивенсом еще с тех времен, когда Флит-стрит называли не только улицу, но и всю английскую прессу: издательства тянулись до самого Королевского суда Лондона, и газетчики работали буквально в двух шагах от здания, в котором сейчас находимся мы и другие адвокатские корпорации.

– Ох и волну же он поднял…

– А ну, дайте сюда. – Я нетерпеливо протянула руку.

Брайан проворно отступил на два шага, словно танцуя джигу, и лишь затем отдал мне газету с широкой улыбкой – ему это было позволительно, ведь мы вместе работаем уже больше двадцати лет.

– Ну как, интересно?

Я знаю, что он смотрит на меня, ожидая моей реакции, но не могу оторваться от статьи: мое внимание привлек заголовок на первой полосе. Вокруг все будто замерло: такие моменты способны изменить судьбу. Так было, когда я получила письмо о зачислении в Оксфорд. Или в тот вечер в открытой галерее, когда моя спина терлась о неровные камни, а его шепот громом отдавался в моих ушах.