«
Он шел быстро, потому что светлого времени оставался час, а то и меньше. В наблюдениях за птицами он тоже ценил порядок, как в одежде и учебе, и при недостаточном освещении никогда не позволил бы себе заявить, что видел кардинала, даже если бы сердцем чувствовал, что точно видел.
Мемориальный парк он пересек по диагонали. Водонапорная башня белой глыбой осталась слева от него. Стэн едва на нее глянул. Водонапорная башня не вызывала у него ни малейшего интереса.
Мемориальный парк представлял собой неровный прямоугольник, уходящий вниз по склону. Траву (в это время года белую и засохшую) летом аккуратно подстригали. Парк украшали круглые цветочные клумбы. Детской площадки не было. Считалось, что парк этот – для взрослых. В дальнем конце склон выравнивался, прежде чем круто спуститься к Канзас-стрит и Пустоши за ней. На этой ровной площадке и находилась упомянутая отцом купальня для птиц – неглубокая каменная чаша, установленная на массивном пьедестале из каменных блоков. Сооружение получилось слишком уж величественное, с учетом той скромной функции, которую оно выполняло. Отец Стэна сказал ему, что, до того как закончились деньги, Городской совет намеревался вернуть на пьедестал статую солдата.
– Птичья купальня нравится мне больше, папа, – сказал тогда Стэн.
Мистер Урис потрепал его по волосам:
– Мне тоже, сынок. Больше купален и меньше пуль – таков мой девиз.
На камне пьедестала выбили девиз. Стэнли прочитал его, но перевести не смог. Латынь он понимал только в классификаторе птиц, приведенном в его орнитологическом атласе. Надпись гласила:
«Apparebat eidolon senex [166]
ПЛИНИЙ»
Стэн сел на скамью, достал из мешка атлас, еще раз открыл на странице с кардиналом, всмотрелся в картинку, отмечая характерные отличия. Впрочем, самца кардинала ни с кем не спутаешь – он красный, как пожарная машина, пусть и не такой большой, – но Стэна отличали приверженность к порядку и основательность. Они успокаивали и укрепляли в мысли, что он – часть этого мира и принадлежит к нему. Поэтому он смотрел на картинку добрых три минуты, прежде чем закрыть атлас (от висящей в воздухе влаги уголки страниц уже начали загибаться) и сунуть обратно в мешок. Он достал бинокль, поднес к глазам. Настраивать резкость не пришлось, потому что в прошлый раз он пользовался биноклем, сидя на этой самой скамье и глядя на ту же купальню для птиц.
Аккуратный терпеливый мальчик. Он не ерзал по скамье. Не вставал, не переходил с места на место, не нацеливал бинокль в разные стороны, чтобы посмотреть, что еще он может увидеть. Сидел неподвижно, глядя на купальню для птиц, и влага крупными каплями собиралась на его желтом дождевике.