(возможно, воловья птица)

не беркут и не бескрылая гагарка.

Стэн сунул бинокль в футляр и убрал атлас с птицами. Встал и огляделся, чтобы понять, что послужило причиной громкого шума. Он точно знал, это не выстрел и не автомобильный выхлоп. Скорее такой звук он слышал в фильмах ужасов с замками и подземельями, когда кто-то резко распахивал дверь… сам звук и сопровождающее его эхо.

Ничего не увидев, он поднялся и зашагал вниз по склону к Канзас-стрит. Водонапорная башня теперь была справа от него. Торчащий из земли белый как мел цилиндр, призрак в тумане и надвигающейся темноте. И казалось, что она… почти летит.

Странная это была мысль. Вроде бы родилась она в его голове (а откуда еще ей взяться?), но почему-то он в этом сильно сомневался.

Он пригляделся к Водонапорной башне, а потом, даже не думая об этом, двинулся к ней. Окна спиралью поднимались по наружному корпусу, напоминая афишную тумбу у парикмахерской мистера Арлетта, где Стэн и его отец стриглись раз в месяц. Над каждым из темных окон топорщился козырек из белых, как кость, плоских кровельных плиток, словно бровь над глазом. «Любопытно, как они это сделали?» – подумал Стэн (он не проявил такого интереса, как проявил бы Бен Хэнском, но все-таки) и тут же увидел темное пятно гораздо большего размера у подножия Водонапорной башни – продолговатое пятно, отходящее вверх от самой земли.

Он остановился, нахмурился, удивившись, какое странное место выбрали для окна, тем более что его сместили относительно остальных окон. А потом осознал, что это вовсе не окно, а дверь.

«Шум, который я слышал, – подумал Стэн. – Эта дверь и распахнулась».

Он огляделся. Сгущались ранние, мрачные сумерки. Белесое небо становилось лиловым, висящие в воздухе капельки переходили в дождь, который лил большую часть той ночи. Сумерки, туман и никакого ветра.

Поэтому… если дверь не могла распахнуться сама, значит, кто-то ее открыл? Зачем? Выглядела дверь очень тяжелой, и для того, чтобы распахнуть ее с таким грохотом… Наверное… это мог сделать только очень сильный человек.

Любопытство побудило Стэна подойти ближе.

Дверь оказалась больше, чем он поначалу предположил, – высотой в шесть футов, толщиной – в два фута, доски, из которых ее изготовили, соединялись латунными накладками. Стэн повернул дверь. Двигалась она, учитывая размеры, на удивление плавно и легко. И тихо – петли не скрипнули. Он закрыл дверь, чтобы посмотреть, какой урон причинен тонким облицовочным доскам от такого удара двери о стену. Никакого урона, никаких следов. Мистиквилль, как сказал бы Ричи.