Он не скучал. Сидел и смотрел на птичий эквивалент зала собраний. Какое-то время там копошились четыре коричневатых воробья. Они набирали воду в клювы, а потом запрокидывали головки, и капли падали на крылья и на спины. Прилетела сойка, раскричалась, как полицейский, разгоняющий толпу зевак. В бинокле Стэна сойка выглядела размером с дом, и ее сварливые крики в сравнении с величиной казались до абсурда жалкими (после того как достаточно долго смотришь на птиц в бинокль, возникает ощущение, что никакого увеличения нет и они такие всегда). Воробьи улетели. Сойка, оставшись за хозяйку, почистила перышки, искупалась, заскучала, ретировалась. Воробьи вернулись. Потом снова улетели, когда прибыла пара снегирей, чтобы искупаться и (возможно) обсудить какие-то важные дела. Отец Стэна рассмеялся, когда мальчик робко предположил, что птицы могут разговаривать, и Стэн не сомневался в правоте отца, когда тот говорил, что птицам не хватает мозгов для того, чтобы разговаривать, слишком маленькие у них черепные коробки, но при взгляде со стороны создавалось полное ощущение, что они разговаривают. Новая птичка присоединилась к ним. Красная. Стэн торопливо чуть подправил резкость. Неужели это?.. Нет. Это была красногрудая танагра, интересная птица, но не кардинал, которого он искал. К танагре присоединился золотистый дятел, частенько посещавший купальню в Мемориальном парке. Стэн узнал его по подранному крылу. Как обычно, он задался вопросом: а что могло произойти? Наиболее вероятным объяснением представлялось слишком близкое знакомство с кошкой. Прилетали и улетали другие птицы. Стэн увидел гракла, неуклюжего и уродливого, как летающий вагон, синюю птицу, еще одного золотистого дятла. И наконец, его терпение вознаградило появление новой птицы – опять не кардинала. К купальне прилетела воловья птица, которая в бинокль выглядела огромной и глупой. Стэн опустил бинокль на грудь, вновь полез за атласом, в надежде, что воловья птица никуда не улетит, пока он не получит подтверждения увиденного в бинокль. И тогда ему будет что рассказать отцу. Тем более что пора уже было возвращаться домой. Дневной свет быстро таял. Стэн замерз и продрог. Сверившись с атласом, он вновь поднес бинокль к глазам. Птица оставалась на прежнем месте. Не купалась, просто стояла на бортике и выглядела совсем тупой. Он почти не сомневался, что это воловья птица. Особо характерных отличий у нее не было (во всяком случае, Стэн не мог их разобрать с такого расстояния), и в сгущающихся сумерках он не мог быть уверен полностью, но, возможно, ему хватит времени для еще одной сверки. Он уставился на картинку в атласе, пытаясь максимально сконцентрироваться на ней, хмурясь от напряжения, а потом опять поднес бинокль к глазам. И только поймал в него воловью птицу, как громкое, рокочущее ба-бах отправило воловью птицу (если бы только ее) в небо. Стэн попытался проследить ее полет, не отрывая бинокль от глаз, зная, как малы шансы найти птицу вновь. Естественно, потерял из виду и выразил недовольство, с шипением выдохнув, не разжимая зубов. Что ж, если она прилетела один раз, то могла прилететь и другой. И это всего лишь воловья птица,