Наконец спустилась ночь, и мы с детектив-сержантами погрузились в коляску. Когда мы отъезжали, лицо доктора по-прежнему выражало огромное опасение, и Сайрус от него мало чем отличался – но рядом были мисс Говард и мистер Мур, которые поддерживали их дух, и когда мы с грохотом покинули 17-ю улицу, они являли искреннюю поддержку. Наше прибытие в конюшню прошло без сучка и задоринки – или, по крайней мере, показалось таковым нам с Маркусом под брезентом, – что существенно облегчило на первое время укрытие и ожидание. Дальнейший план вплоть до проникновения возлагался на Люциуса – у которого был при себе револьвер «новый служебный» 32 калибра, последнее творение, вышедшее с оружейных заводов мистера Сэмюэла Кольта30 – наблюдать за домом Хантер из дверного проема фабрики напротив на Вашингтон-стрит и при уходе сестры Хантер вернуться в конюшню, объяснив, что кое-что позабыл. Тогда он даст нам знать, что все чисто и можно трогаться, а затем возвратится на свой пост. В 11:45 он появится снова, дав нам тем самым около полутора часов на завершение работы – время более чем достаточное, если все пройдет гладко.
Мы с Маркусом после первого ухода Люциуса пролежали в коляске, как я уже сказал, где-то двадцать неприятно жарких минут. До нас порой доносились звуки приезжающих и уезжающих карет и лошадей, но мы даже мускулом не пошевелили, пока наконец не услышали тихий стук по борту нашего экипажа. Не снимая с нас брезент, Люциус начал рыться на дне и извлек небольшой чемоданчик, который и оставил под сиденьем возницы. В чемоданчике находился двенадцатизарядный дробовик «Холланд-и-Холланд», а заодно и коробка патронов: дожидаясь нас, Люциус, похоже, оказался самым тяжеловооруженным человеком окрест – а в той округе в те дни это что-то да значило.
– Порядок, – прошептал он нам через брезент. – Она только что ушла. Свет на третьем этаже погашен, похоже, она уложила мужа в постель. Грима на ней чудовищно много, и…
Даже в темноте под брезентом я, казалось, смог различить жутко недовольную мину Маркуса.
– Люциус! – прошептал он в ответ.
– М-м? – отозвался брат.
– Заткнись и выметайся отсюда к чертям, будь так любезен!
– О, и верно. Смотритель до сих пор снаружи. Сдается мне, он выпил.
– Ты
– Хорошо, хорошо…
Мы услышали шаги, потом настала тишина, не считая далекого треска шутих и грохота крупных фейерверков за рекой.
– Ну хорошо, Стиви, – через несколько минут шепотом проговорил Маркус, чуть-чуть сдвинув брезент. – Я просто хочу взглянуть… – Он высунул руку, приподнял ее, потом отдернул назад. – Все чисто – пора шевелиться!