Помня об этом, Маркус резво натянул свои шипованные ботинки, и к тому времени, как я взобрался на стену, уже как следует держал веревку и был готов к моему спуску. Я обвил конец вокруг талии, затем начал слезать по хантеровской стороне забора. Очутившись на земле, я подскочил к одному из задних окон дома, проверить прутья решетки – они, конечно, оказались основательными, но сейчас этот факт был только нам на руку. Я пропустил веревку между железными полосами толщиной в три четверти дюйма, потом затянул и подергал что было сил – прутья должны были выдержать Маркусов вес без труда. Я вернулся обратно к стене и пару раз прищелкнул пальцами.

Именно Маркус в том деле опознал в убийце Джоне Бичеме опытного скалолаза, а в процессе и сам приобрел неплохой опыт в этом спорте. Так что я не так уж и удивился, когда он почти беззвучно вскарабкался на стену, потом спустился вниз и спрыгнул на клумбу – ту, на которой росла по преимуществу земля, – точно так же тихо. Никто из нас не стал мешкать, переводя дух и осматривая задний двор, но даже при всей спешке нас не могла не поразить его опустошенность. Вокруг все цвело вовсю, но тот двор – мощеные дорожки, пара-тройка скудных участков цветов и травы да еще чахлый плющ на кирпичной стене – представлял собой картину, аккурат подходящую для начала марта.

– Это неестественно, – прошептал я. – Хоть бурьян-то должен быть…

Маркус согласно хмыкнул, потом поежился, тронул меня за руку и кивнул на окно, извлекая из мешка распорку и вручая мне. Механизм состоял из пары металлических креплений, приводимых в движение стальными стержнями, связанными с большим центральным винтом, который, в свою очередь, управлялся помещением фомки в стальную проушину винта и его вращением. Я аккуратненько установил эту штуковину на должное место и несколько раз повернул винт, глядя как оконные прутья начали разъезжаться – но лишь только железяки коснулись соседних по краям (расстояние между прутьями было всего пять или шесть дюймов), Маркусу пришлось вмешаться и от души провернуть фомку еще пару раз.

– Вы нарушаете закон, детектив-сержант, вы в курсе? – прошептал я с легкой улыбкой.

– В курсе, – отозвался он, быстро ухмыльнувшись в ответ. – Но закон закону рознь…

Прутья издали болезненный скрип, прозвучавший на этом тихом, мертвом дворе до ужаса громко – но тут в полуквартале к западу запустили шутихи, и настолько оглушительно, что я понял: на самом деле мы не шумели вообще. Еще двадцать секунд – и готово было отверстие, достаточное, чтобы я просунул внутрь голову и плечи. Этого мне хватало с лихвой.