– Рой, не придирайся к детке, – сказал Капитан.

Он успел взять Мону за руку прежде, чем та убрала ее подальше.

– Она не детка, – начал объяснять Рой. – Лу, она женщина, которая пытается засадить тебя в тюрьму до конца жизни.

– Она принесла мне «Твинки».

– Он их просил, – быстро сказала Мона. – А потом сказал моим людям, что хочет поговорить с нами.

– Правда, Капитан? – спросила Мейс.

– Наверное, да. «Твинки» чертовски хорошие. Они не лежалые, Рой, не такие, как те.

Мона встала, следом поднялись оба детектива.

– Ну, думаю, пока на этом всё, – сказала она. – Теперь можете поговорить с ним наедине.

– Я имею на это право по закону, так что не притворяйтесь, что делаете мне одолжение. – Рой посмотрел на ее блокнот. – И я заявлю ходатайство об отклонении всего, что он мог вам сказать. И буду требовать расследования этой чертовой истории, потому что она воняет, что бы там ни решил Верховный суд.

– Меня удивляет одна вещь, – невозмутимо произнесла Мона.

– Какая?

– Поскольку я укажу вас в качестве существенного свидетеля по этому делу – в конце концов, вы нашли тело и можете считаться личностью, представляющей интерес для следствия, – как вы собираетесь представлять мистера Докери при таком вопиющем конфликте?

Рой выглядел как человек, которого только что ударили топором.

Улыбка Моны стала шире.

– Судя по вашему невозмутимому лицу, об этом вы не задумались. Вот что я вам скажу, Рой. Я откажусь от любых возражений, которые могут возникнуть в связи с этой маленькой загвоздкой правовой этики, и если судья согласится, вы будете адвокатом мистера Докери.

– И почему вы так поступите? – настороженно спросил Рой.

– О, вы имеете в виду quid pro quo[55]? Ну давайте подумаем. Я не люблю, когда адвокат что-то отклоняет. И очень не люблю, когда он требует каких-то расследований. Я думаю, нам здесь нужен чистый лист.