– За Новый год!
Мы выпиваем по бокалу, и я едва сдерживаю слезы. Мама держит Эллу на руках – они так похожи, что я пытаюсь запечатлеть этот момент в своей памяти. Мне так больно. Если именно так чувствуешь себя, когда твой близкий человек постепенно угасает, то я теперь буду молиться о быстрой и неожиданной смерти. Пусть в какой-то момент у меня вдруг остановится сердце – остановится, а не медленно рассыпается на осколки в моей груди, как сейчас, когда боль рассекает его, точно трещины, бегущие по ледяной глади озера.
Марк произносит тост. О семье, воссоединении, Новом годе и новом начале – на этой реплике он подмигивает мне. Я пытаюсь поймать мамин взгляд, но она внимательно слушает Марка.
– Желаю вам в этом году здоровья, благополучия и счастья. – Он поднимает бокал. – С Новым годом вас, Анджела, с Новым годом, моя чудесная малышка Элла, с Новым годом, Анна, и я надеюсь, что в этом году ты скажешь мне «да».
Я с трудом растягиваю губы в улыбке. Сегодня он опять сделает мне предложение. Вероятно, в полночь, когда мама уже будет сидеть в поезде и ехать неведомо куда, а я буду скорбеть в одиночестве. Он сделает мне предложение… И я скажу «да».
А потом я чувствую какой-то запах. Едкую вонь, как от паленой пластмассы, бьющую в ноздри, царапающую горло.
– Что-то в духовке?
Марк медлит мгновение, но он тоже чувствует этот запах – и бросается в коридор.
– Господи!
Мы с мамой бежим за ним. Вонь в коридоре еще сильнее, под потолком змеятся черные клубы дыма. Марк пытается затушить подошвой обуви коврик у двери, и черные ошметки жженой бумаги вылетают у него из-под ног.
– О господи, Марк! – кричу я, хотя уже видно, что пламя погасло, а дым начинает рассеиваться.
– Все в порядке, все в порядке. – Марк старается сохранять спокойствие, но голос его куда выше, чем обычно, и он по-прежнему бьет подошвой по коврику.
Я понимаю, что вонь распространяется от жженой резины. Кто-то бросил в щель для писем горящую бумагу, которая, вероятно, погасла бы и без участия Марка. Она должна была напугать нас, а не стать причиной пожара.
Я указываю на дверь. Холодные градины пота катятся по моей спине.
Кто-то что-то написал на витражном стекле входной двери. Я вижу большие буквы, искаженные толстым стеклом.
Марк открывает дверь. Буквы написаны черным маркером.