– Кровяное давление увеличивается, – сказала медсестра. – Семьдесят пять на сорок.

– Прекратить массаж сердца, – велел второй доктор.

Еще минуту врачи продолжали свои манипуляции, и жизненные показатели пациента медленно возвращались к норме. Внезапно Пендергаст приоткрыл один глаз, совсем чуть-чуть, только щелочка сверкнула. Д’Агоста, потрясенный, увидел, как крохотный, размером с булавочную головку зрачок обшарил комнату. Констанс склонилась над Пендергастом и сжала его руку.

– Вы живы! – услышал д’Агоста собственный голос.

Губы Пендергаста шевельнулись, с них сорвалась короткая фраза:

– Альбан… прощай, сын.

Эпилог

Эпилог

Два месяца спустя

Бо Бартлетт на серебристом «лексусе» свернул с главной дороги на белый гравий, медленно проехал по длинной аллее, обрамленной черными дубами, поросшими бородатым испанским мхом, и выехал на круговую подъездную дорожку. Показался большой, величественный плантаторский дом в неогреческом стиле, и у Бартлетта, как всегда, перехватило дыхание. В Сент-Чарльз-Пэриш[84] стоял жаркий день, и Бартлетт держал окна седана закрытыми, а кондиционер – включенным. Он заглушил двигатель, открыл дверь и в чрезвычайно хорошем настроении выпрыгнул из машины. На нем была тенниска цвета лайма, розовые брюки и туфли для гольфа.

Два человека, сидевшие на парадном крыльце, поднялись. Одного он узнал сразу: Пендергаст в обычном черном костюме, как всегда, бледный. Рядом с ним была женщина удивительной красоты, стройная, с короткими рыжевато-каштановыми волосами, в белом плиссированном платье.

Бо Бартлетт остановился на секунду и потом подошел к величественному особняку. Он чувствовал себя как рыбак, поймавший самую крупную в жизни рыбу. Он едва сдерживался, чтобы не потереть руки. Это было бы вульгарно.

– Так-так! – воскликнул он. – Плантация Пенумбра!

– Действительно, – пробормотал Пендергаст, идя навстречу Бартлетту; женщина шла рядом.

– Я всегда считал, что это самое красивое имение во всей Луизиане, – сказал Бартлетт, ожидая, что его представят молодой красивой женщине.

Но его не представили. Пендергаст только наклонил голову.

Бартлетт отер лоб:

– Мне любопытно узнать. Моя фирма много лет пыталась купить у вас это место. И не только мы. Почему вы передумали? – На пухлом лице девелопера неожиданно появилось тревожное выражение, словно этот вопрос мог поставить под угрозу всю сделку (хотя первые бумаги уже были подписаны). – Мы, конечно, рады, что вы сделали это. Очень рады. Мне просто… любопытно, только и всего.

Пендергаст неторопливо огляделся, словно пытаясь запомнить греческие колонны, крыльцо под крышей, кипарисовую рощу и обширный сад. Потом он повернулся к Бартлетту: