– Я всего лишь никчемный чертов пьяница, но даже мне понятно, что вы мелете чушь.

– Он хочет, чтобы все получилось в полном соответствии с его замыслом, – обращался Билли скорее к себе, чем к Коттлу, – и, уж конечно, не оборвет процесс на середине, разнеся двумя пулями две головы.

В тревоге оглядывая залитый солнцем день за пределами крыльца, брызжа слюной, Ральф Коттл заголосил:

– Упертый ты сукин сын! Послушай меня! Ты не слушаешь!

– Я слушаю.

– Более всего на свете он хочет, чтобы все было, как он говорит. Понимаете? – Коттл вновь перешел на «вы». – Может, он не хочет, чтобы вы слышали его голос.

Разумное предположение, если выродок был знакомым Билли.

– А может, он, как и я, не хочет слушать чушь, которую вы несете. Не знаю. Если вы хотите ответить на звонок, чтобы показать, кто у нас босс, и только разозлите его, после чего он разнесет вам башку, – мне на это насрать. Но следующая пуля достанется мне, и вы не имеете права выбирать за меня. Вы не имеете права выбирать за меня!

Билли точно знал, что рассуждает верно: выродок их не пристрелит.

– Ваши пять минут истекли. – Коттл указал на часы, которые лежали на ограждении террасы. – Даже шесть минут, ему это не понравится.

По правде говоря, Билли не мог знать, что выродок не нажмет на спусковой крючок. Он подозревал, что так и будет, интуиция подсказывала ему, что смерть от пули им не грозит, но точно он этого не знал.

– Ваше время истекло. Прошло семь минут. Семь минут! Я уже должен уйти с крыльца, ждать звонка у телефонного аппарата.

В выцветших глазах Коттла стоял дикий страх. В жизни его вроде бы осталась только выпивка да табак, и тем не менее он отчаянно хотел жить.

«А что еще делать?» – такими словами он определил свое желание жить.

– Идите, – бросил Билли.

– Что?

– Иди в дом. К телефонному аппарату.

Резко вскочив с кресла-качалки, Коттл выронил открытую бутылку. Несколько унций виски вылилось из горлышка.

Коттл не наклонился, чтобы спасти остатки драгоценной влаги. Более того, так спешил к открытой двери в дом, что пнул бутылку, и она, вращаясь, заскользила по полу крыльца.

На пороге Коттл обернулся: