– Чистый Джо Фрайди[33].

– Извините?

– Это я про Винса. Очень обстоятельный. Глаза бесстрастные, лицо каменное, но на самом деле он не так суров, как может показаться с первого взгляда.

Сообщив имя Наполитино, Собецки, похоже, показывал Билли, что тот снова пользуется полным его доверием.

Но Билли, остро чувствуя обман и попытки манипулирования, подозревал, что доверием к нему сержанта обольщаться не стоит, оно столь же истинное, как заверения паука в том, что он встретит залетевшую в его паутину муху как родную сестру.

Винс Наполитино уже исчез в дверном проеме.

– Винс по-прежнему слишком хорошо помнит все то, чему его учили в академии. Когда он немного пообтешется, уже не будет так сильно напирать.

– Он лишь выполняет свою работу, – ответил Билли. – Я понимаю. Это нормально.

Собецки остался на подъездной дорожке, потому что все-таки подозревал Билли в совершении какого-то преступления. Иначе оба помощника шерифа отправились бы обыскивать дом. Сержант Собецки остался рядом с Билли, чтобы схватить его, если бы тот бросился бежать.

– Как ты себя чувствуешь?

– Нормально, – ответил Билли. – Мне очень жаль, что я доставил вам столько хлопот.

– Я про твой желудок.

– Не знаю. Наверное, съел что-то не то.

– От чего у тебя не может болеть живот, так это от чили Бена Вернона, – заметил Собецки. – Его соус такой вкусный, что может вылечить любую известную науке болезнь.

Понимая, что невиновный человек, которому нечего бояться, не будет озабоченно смотреть на дом, ожидая, когда же Наполитино закончит обыск, Билли повернулся к дому спиной, принялся разглядывать долину, виноградники, залитые золотым солнечным светом, далекие горы, кутающиеся в синей дымке.

– А вот от краба такое возможно, – продолжил Собецки.

– Что?

– Краб, креветки, омары, если они чуть несвежие, могут устроить в животе целую революцию.

– Вчера я ел лазанью.

– Ну, от нее-то не отравишься.