– Само собой. Но мы с ней поладим как кошка с собакой. А тебя, как я и говорила, она уважает. Тебя она послушает.

– И что ты хочешь, чтобы я ей сказал? Что РАМ занимается благим делом, а Руди Гетц – герой?

– Судя по тому, что я знаю, Руди говнюк. Но умный говнюк. Жизнь не сказка. Кто-то умеет это принять, кто-то – нет. Я хочу, чтобы она хорошенько подумала, прежде чем бросать проект.

– По-моему, бросить этот проект – не такая уж плохая мысль.

Повисло молчание, а Конни Кларк молчала очень редко. Потом она вновь заговорила, уже тише:

– Ты не представляешь, к чему это может привести. То, что она решила учиться журналистике, защищать диплом, снимать этот проект, делать карьеру, стало для нее спасением. На фоне того, что было раньше.

– А что было раньше?

Конни вновь замолчала:

– То, что она стала такой целеустремленной, амбициозной девушкой – это вообще-то чудо. Несколько лет назад мне было за нее страшно: после исчезновения отца она была сама не своя. В подростковом возрасте ее штормило. Она ничего не хотела делать, ничем не интересовалась. Временами вроде как приходила в норму, а потом опять проваливалась в болото. Журналистика, особенно эти “Осиротевшие”, внесли в ее жизнь какую-то цель. Проект вернул ее к жизни. Мне страшно думать, что будет, если она его бросит.

– Ты хочешь с ней поговорить?

– Она там? У тебя дома.

– Да. Это долго объяснять.

– Она сейчас в той же самой комнате?

– В другой комнате, вместе с моим сыном.

– С твоим сыном?

– Это тоже долго объяснять.

– Понятно. Ну ты все-таки объясни, когда будет время.

– С удовольствием. Через день-другой. Сейчас мне как-то не до того.

– Могу представить. И все же, пожалуйста, не забывай, что я тебе сказала.

– Мне пора.