Я уже убила Бивиса. Остался Батхед».

В пятидесяти ярдах позади здание Ванапани застонало, словно чудовище, ворочающееся во сне; почерневшие ребра скрипели и трещали внутри огненного шторма. Тающий снег соскальзывал с крыши в потоках горячего пара.

«И затем… затем я, наконец, смогу отдохнуть».

Они уже видели Кошмарных Детей – ту дюжину или чуть больше обглоданных фигур, застывших в апокалиптической игре, засыпанных снегом по пояс, – когда Джей остановилась, указывая вниз по дороге, тыча пальцем:

– Смотри! Смотри, смотри!

Дарби протерла глаза и тоже это увидела.

Фары.

Приближающиеся к въездной рампе зоны отдыха Ванапани по трассе.

Большие, промышленные мощные прожекторы с изогнутыми серебристыми отражающими пластинами и дуги из разлетающихся по сторонам подсвеченных ледяных обломков. Первый снегоочиститель Дорожной службы наконец был здесь.

Джей прищурилась.

– Это… это к нам?

– Да. Это к нам.

При виде этого Дарби убедилась, что внешний мир все еще существует. Он был по-прежнему здесь, он был реален, он был заселен приличными людьми, которые могут помочь, и, Боже Святый, она почти выцарапала себе выход из этого огненного, пропитанного кровью кошмара. Она почти спасла Джей.

Почти.

Ее колени подкосились, и она упала на четвереньки. Дарби плакала и смеялась одновременно, ее лицо исказилось, шрам сиял, как рекламный щит. Ее это не волновало. Она была так близко. Она наблюдала за желтыми огнями, выплывающими из темноты, двоящимися у нее в глазах. Она слышала шум двигателя. «Спасибо, Господи! О, спасибо, Господи…»

Дарби лишилась своего телефона, но знала, что сейчас почти шесть утра. Прошло девять часов с тех пор, как она впервые обнаружила эту девочку, оставленную без присмотра в фургоне, в запертой собачьей клетке, воняющей мочой. Солнце взойдет через час.

Дорожные бригады опередили график.

Или они получили специальное указание от копов ввиду таинственного текстового сообщения, касающегося зоны отдыха с аналогичным названием…

– Дарби! – Джей схватила ее за запястье, в голосе слышалась паника.

– Что?