— Лучшее, что вы сейчас можете сделать, — это задрать повыше ноги и передохнуть. Видок у вас, право слово, неважнецкий.
«Либо Мундт здесь, либо его уже нет в стране, — думал Смайли, лежа на кровати прямо в жилетке и заложив руки за голову. — Если он удрал, то наша игра окончена. Тогда Мэстону придется решать, что ему делать с Эльзой Феннан. А он, как мне кажется, не будет делать с ней ничего… Если Мундт все-таки здесь, то это может объясняться одной из трех возможных причин. Во-первых, потому что ему приказал остаться и наблюдать, как опадает пыль, сам Дитер. Во-вторых, потому что он успел здорово засветиться и боится возвращаться назад. И, наконец, в-третьих, потому что у него остались незаконченные дела. Первая причина скорее всего не подходит, так как Дитеру несвойственно идти на ненужный риск. В любом случае здесь мало шансов. Вторая тоже маловероятна — пусть Мундт и имеет основания бояться Дитера, у него не меньше оснований бояться уголовной ответственности в Англии. Самое разумное для него — смыться в какую-нибудь другую страну. Третий вариант имеет самые большие шансы. Будь я на месте Дитера, у меня бы здорово болела голова об Эльзе Феннан. Та девчонка — как ее Пиджен, она нематериальна, до тех пор пока Эльза не заполнила в кроссворде пустые клеточки. Без этого она не представляет никакой серьезной опасности. Она не принимала участия в игре и совсем необязательно, чтобы она запомнила дружка Эльзы. Нет, опасность, реальную опасность для них представляет именно Эльза».
Была, конечно, еще она версия, для выдвижения которой у Смайли просто не было никаких данных: возможность того, что у Дитера имелись еще агенты, которых должен был контролировать Мундт. Вообще-то он не был склонен рассматривать эту вероятность всерьез, но уж у Питера-то такая мысль наверняка мелькнула.
Нет… все равно картинка не складывалась: слишком все неаккуратно, концы снова торчат. И он решил начать все сначала.
Что же нам известно? Смайли сел на кровати, начал искать карандаш и бумагу, и в тот же миг опять у него заболела голова. Но он упрямо слез с постели и взял карандаш из внутреннего кармана пиджака. В портфеле был блокнот. Вернувшись на кровать, Смайли подоткнул подушки, чтобы было удобно писать, принял четыре таблетки аспирина из бутылочки, стоявшей на столике у изголовья. После всех этих операций он оперся на подушки, вытянул вперед свои коротковатые ноги и начал писать, причем сначала он вывел своим четким ученическим почерком заголовок и подчеркнул его: