– Я…

– Мисс Уодсворт, – сказал Мефистофель, на мгновение ободряюще сжав мою ладонь, – смелее.

Как в тумане, я медленно подошла к доске с мишенью, мысли бежали быстрее одетых в серебро артистов на ходулях, которые только что вошли в салон, балансируя чайными чашками на палках. Если Томас ушел…

Я встала у доски и положила кроваво-красное яблоко себе на макушку, почти не думая о собственной безопасности. Лиза. Наверное, он до чего-то додумался. Или слишком разозлился, чтобы сидеть и смотреть на меня на сцене? Может быть, он беспокоился, что мы с Мефистофелем репетировали собственное представление, и эти мысли ему не понравились?

Цзянь рявкал приказы зрителям, но я ощущала только жар огней, слышала треск пламени, который почти заглушал струнный секстет, начавший следующую мелодию, и какофонию, грохотавшую одновременно в ушах и груди. Между лопаток покатилась капля пота. Что-то было не так.

Я невидяще уставилась на жилет Цзяня, слишком необычный для «Лунного карнавала»: из ткани, на которой был вышит зачарованный сказочный лес с лианами, деревьями и созвездиями. Я видела ее раньше…

В воздухе просвистел кинжал и воткнулся рядом с моим ухом. Сразу же следом за ним с другой стороны глубоко в дерево вошел второй. Пульс грохотал. Я что-то упустила. Что-то, что привлекло внимание Томаса. Клянусь, под горячими огнями мой макияж начал плавиться и стекать по лицу. Еще один кинжал воткнулся рядом с головой. Томас смотрел на зеркало, но Андреас не мог похитить мою кузину и отрезать ей палец. Он находился здесь, показывал карточные фокусы на пару с уже освободившимся Гудини.

Яблочная мякоть разлетелась вокруг, липкий сладкий сок потек по лицу и шее. Зрители зааплодировали, вскочив на ноги. Рыцарь снова поразил их своими клинками. Однако я не могла сосредоточиться на происходящем. Андреас приподнял маску чумного доктора и украдкой глотнул воды. Цзянь, глядя мне в глаза, нарочито медленно поклонился. Сверху улыбалась Касси, ее маска блестела, словно лезвие. Я с трудом сглотнула и перевела взгляд на Анишу, которая крутила две горящие веревки, а затем изрыгнула пламя опасно близко ко мне. Каждый из артистов был прекрасен и смертоносен. И, возможно, все они были виновны.

Я на нетвердых ногах шла по сцене, мысли кружили над уликами, будто вороны над трупом, как вдруг чья-то рука обвила мои плечи.

– Мисс Уодсворт, все хорошо? – спросил Мефистофель. – Если вы не улыбнетесь и не поклонитесь, то напугаете зрителей.

Я хотела было подчиниться, но меня наконец осенило.

– Украденная ткань…

– Позже, – сказал Мефистофель. – Прошу, поклонитесь и сядьте на свое место.