Маленькая комната находилась позади жилых домиков и представляла собой обычный чулан, где письма раскладывали по пластиковым ящичкам, а потом раздавали персоналу и гостям. Разумеется, после тщательной проверки отделом по этике. Дверь была не заперта. Внутри чувствовался сквозняк, было темно и холодно, и даже не включены обогреватели.

София нащупала выключатель. Люминесцентные лампы, замигав, осветили помещение неприятным зеленоватым светом. Повсюду стояли ящики, забитые почтой. Присев на корточки, она принялась наобум перебирать один из них. Там содержались написанные персоналом письма. Сотни. Письма отдавались открытыми, чтобы отдел по этике мог перед отправкой прочесть их.

София пролистала письма, посмотрела на даты. Обнаружила датированные даже январем. Сразу после ее попытки бегства. Продолжая листать, нашла их – свои письма родителям. Она даже не помнила, сколько всего написала писем, но сразу поняла, что все они находятся в ящике. Ярость в ней вспыхнула так быстро, что София не смогла сдержаться. Встала и принялась бить по ящику ногами. Била до тех пор, пока не ушибла большой палец и не вскрикнула от боли. Тогда она начала копаться в других ящиках. Увидела, что они помечены: «Исходящие письма от персонала», «Письма, приходящие персоналу», «Исходящие бандероли от персонала», «Бандероли, приходящие персоналу». На последнем ящике, единственном пустом, значилось просто: «Франц Освальд».

Усевшись на холодный бетонный пол, София снова перебрала пришедшие персоналу письма. Ей было адресовано лишь одно, от Карин Юханссон. Она сунула его во внутренний карман. Среди бандеролей лежал солидный пакет от ее мамы.

София достала из кармана пейджер и отправила сообщение Буссе:

«В почтовую комнату, немедленно».

Не прошло и двух минут, как он появился.

– Буссе, ради всего святого, что это такое?

– Почта.

Она подошла к нему вплотную. Настолько близко, что могла чувствовать его дыхание. Оно было несвежим, как у человека, который долго не спал или давно не чистил зубы.

– Я уже вне себя, и если ты разозлишь меня еще больше, я расскажу об этом Освальду.

У Буссе сразу сделался испуганный вид.

– Это началось в январе, когда Освальд отправил тебя на «Покаяние» и мы проверяли твой компьютер. Нашли мейлы, которые ты посылала родителям и друзьям. Освальд просто взбесился. Сказал, что запрещает даже письма. Если какое-то письмо покажется нам необходимым, следует показывать его лично Освальду. Нам не хотелось посылать письма персонала к нему в офис. Особенно учитывая его загруженность. Поэтому они… ну, они так и остались лежать здесь.