Прислонившись к колонне, Констанс обвела взглядом величественный горный пейзаж. Снизу до нее доносился шум: голоса, ржание лошадей. В монастырь явно заявился гость. Констанс не обращала на это внимания. Она равнодушно смотрела на лес далеко внизу, на высоченные склоны Белой горы, устремившей вершину к небесам. Запах сандалового дерева мешался со знакомыми звуками песнопения. Все чаще в последние дни Констанс испытывала смутное ощущение неудовлетворенности, нереализованности, потребности в действии. Это беспокойство озадачивало ее: она жила рядом с сыном в прекрасном и тихом месте, в убежище для медитаций и созерцания. Чего еще ей желать? Но ее беспокойство только росло.

– Нашли на меня все несчастья. – Она забормотала себе под нос слова древней буддистской молитвы. – Только шествуя путем, смогу я преобразовать негативное в позитивное.

Голоса зазвучали в темном проходе позади нее, и она повернулась в ту сторону. Мгновение спустя во дворе появился высокий человек в запыленной старомодной дорожной одежде.

Констанс, удивленная, вскочила на ноги:

– Алоизий!

– Констанс, – сказал он и быстро пошел к ней, но так же неожиданно остановился – судя по всему, неуверенный в себе.

После некоторого замешательства он показал на каменный парапет, приглашая Констанс сесть. Они сели бок о бок, и она вперилась в него взглядом, настолько удивленная его внезапным и неожиданным появлением, что на время лишилась дара речи.

– Как ты? – спросил он.

– Хорошо, спасибо.

– А твой сын?

Констанс просияла:

– Он быстро учится, он такой счастливый, так полон мягкости и сострадания, такой красивый мальчик. Он идет гулять и кормит диких животных и птиц, а они спускаются ему навстречу, совсем его не боятся. Монахи говорят – он оправдывает все их ожидания, и даже более того.

Неловкое молчание повисло над ними. Пендергаст казался неуверенным, что было так несвойственно для него. Внезапно он заговорил:

– Констанс, нет какого-то легкого или красивого способа облечь в слова то, что я хочу тебе сказать. Поэтому я буду говорить самыми простыми словами. Ты должна вернуться ко мне.

Эти слова стали для нее еще большей неожиданностью, чем его появление. Констанс продолжала молчать.

– Ты должна вернуться домой.

– Но мой сын…

– Его место здесь, с монахами. Он ринпоче. Ты только что сказала, что он чудесно выполняет эту роль. Но ты не монахиня. Твое место в мире – в Нью-Йорке. Ты должна вернуться.

Она глубоко вздохнула:

– Это не так просто.