Похитили средь бела дня. Но он убил ее, оставил труп, оставил снимки, оставил свою метку и даже позвонил в прессу. Зачем? Чтобы посмеяться над полицией? А на Таните он просто практиковался? Набивал руку?

Повторение — мать учения.

Сон развеялся окончательно. Можно, собственно, отправляться в отдел.

Стоя под душем, он размышлял о детях. В каких месяцах они родились? Кто они по гороскопу, по знакам зодиака? Зодиак. После бритья он сбрызнул лицо «Олд Спайсом», надел свежее белье. Рубашку выбрал такую, чтобы поменьше складок, голубую, и, плюхнувшись задом на кровать, зашнуровал ботинки. Зодиак… Тоже был с миссией, каверзничал, измывался над полицией. Сидовски снял с вешалки темно-синий галстук, завязал на шее аккуратным узлом, после чего приспособил наплечную кобуру и из сейфа на верхней полке шкафа вынул табельный «глок».

Проверил, сунул его в кобуру (неудобная, зараза, спасу нет). Надев серый спортивный пиджак, повел под ним плечами. Вжикнул по волосам щеткой и взял кожаный футлярчик с именным жетоном, попутно глянув на свое ламинированное удостоверение. На работе почитай что всю жизнь. Двадцать шесть лет на трупы пялился.

Сидовски перевел взгляд на комод, где в золоченых рамках стояли фотографии его девочек, внучат, а также свадебное фото, где они с Башей жених и невеста. Баша улыбается.

Ну ладно, пора двигаться.

По дороге к Дворцу правосудия Сидовски притормозил у круглосуточной кафешки навынос. Здесь за кофе понуро сидели несколько «сов». Дженни, мать-хозяйка, надраивала стойку с такой энергией, что больно было смотреть. По ее лицу он понял, что выглядит никудышно.

— Перерабатываешь, Уолт. Совсем не высыпаешься? А мальчиковому организму нужен сон. — В большой стакан она налила кофе. — И женщина тебе нужна, чтобы заботилась. — В стакан она хозяйски положила сахар, плеснула пару наперстков сливок и защелкнула крышечку.

— Ты так думаешь?

— Не думаю: знаю. Что-то ты сегодня вообще ни свет ни заря. Берт еще и глазурь сготовить не сподобился. Хотя постой, у меня изюмные есть. С пылу с жару, из духовки.

— Вот и хорошо.

Она кинула в пакет четыре рогалика. Звякнула кому-то из клиентов о готовности заказа.

— Деток-то как жаль, Уолт. Ишь как вышло.

Между ними мелькнула искра понимания.

— Ничего, Уолт. Ты лис старый, хитрый. Всех выведешь на чистую воду.

Сидовски сунул ей пятерку:

— Ладно, Дженни. Пошел я. Сдачи не надо.

На четвертом этаже, в убойном отделе, с передвижной доски за событиями следили три лица, при виде которых Сидовски невольно остановился в дверях. Увеличенные фотографии Таниты Мари Доннер, Дэнни Рафаэля Беккера и Габриэлы Мишель Нанн.