— Ты снова напился.

— Я никогда не говорил тебе, что становлюсь трезвенником. Не врал на этот счет никогда.

— Это так. О своих приоритетах ты всегда заявлял открыто. — Глаза Энн горели презрением. Она закрыла лицо руками и рухнула на диван. — Том, я больше так не могу. Я этого не вынесу. — Ее голос упал до шепота. — Ты говорил, что изменился, но ты мне лгал. Ничего не изменилось. Ни-че-го.

Эта неправда ожгла сердце. Ему хотелось все это ей высказать, но с языка сорвалось лишь расхожее:

— Энн, я люблю вас с Заком всем сердцем.

— Прекрати! — не сказала, а будто сплюнула она, стукнув кулаками себе по коленям. — Твои слова ничего не стоят. Они продаются по дешевке любому, у кого есть пятьдесят центов! Но за их счет ты не можешь сделать единственного: сохранить семью!

Энн встала и схватила со столика утренний выпуск «Стар» — тот самый, с кричащей передовицей о пальбе с Верджилом Шуком.

— Этого сделать нельзя! — Одним движением она разорвала кровавый снимок напополам, обрывки отшвырнув в сторону. — Бумагой ничего не удержишь!

Она снова села, закрыв лицо руками.

Рид был ошеломлен.

Она обратила его в ничто.

Помножила на ноль.

Все, к чему он стремился; все, чем он себя определял и во что ставил, было разом сметено. Он обвел взглядом комнату, заметил их распакованные сумки и ощутил правду. Энн презирала его не столько за провинности, сколько за то, кем он был на самом деле. Он тщетно искал ответ. Хотел сказать, что его уволили, выложить все подчистую. Как его преследовали осуждающие глаза той девочки-мертвеца. Как он падал, и ему необходимо было держаться за что-то. За кого-то. Но что сказать и как начать, он не знал.

— Хорошо, — тихо произнес он. — Да-да. Я понимаю.

Он повернулся и вышел.

Наблюдая из окна своей спальни, Зак беспомощно смотрел, как отцова машина уезжает, исчезает вдоль улицы, удаляющимся ревом глушителя подчеркивая, что все обещания нарушены.

По лицу мальчика катились слезы.

59

59

Пыль и гравий, взвихряясь, досаждали действующему шерифу округа Калаверас Грегу Брейдеру, который сейчас наблюдал за поочередным снижением четырех вертолетов. Рубашка на спине топорщилась и сердито хлопала складками.