Улла Хертлинг утешила:

– Ваша мама умерла не в одиночестве. Я была возле нее, в этой комнате.

– Она что-нибудь говорила? – он с благодарностью держал сиделку за руку. Его била мелкая дрожь.

– Да. Звала вас по имени.

Лицо Юстуса осветилось улыбкой.

– «Феликс-Йонатан». Она дважды громко и четко позвала Феликса-Йонатана, а потом добавила: «Спасибо, сынок».

У Юстуса потекли слезы, он отвернулся и спрятался в объятьях Нееле.

– Моего мужа зовут Юстус, – объяснила Нееле. – Феликс-Йонатан – его брат.

Сестра Улла пришла в ужас.

– Ой, я не хотела. Я же не знала… Ни разу не видела вашего брата. Я думала, вы единственный ребенок, господин Шаард.

– Ничего, – сказала Нееле, прижимая к себе убитого горем мужа.

Улла Хертлинг оставила их в одиночестве, чтобы они могли попрощаться. Она считала Шаардов добрыми, щедрыми людьми. И сожалела, что просто не солгала им.

«Почему я так необдуманно сказала правду? С чего я вообще взяла, будто он ее единственный сын?»

Она вспомнила госпожу Швайгер, за которой после инсульта любовно ухаживал муж. Целый год он приходил каждый день, мыл и кормил ее, но когда настал ее час, она в его присутствии стала звать по имени другого мужчину: своего возлюбленного, умершего сорок лет назад.

Улла Хертлинг увидела на лице господина Швайгера невероятное страдание – прошедшие годы потеряли для него всякую ценность.

В последние минуты жизни умирающие не всегда находили для близких слова мудрости или утешения – иногда они оставляли в душах друзей или родственников болезненные шрамы.

Она ненадолго задержалась у двери, слушая плач Юстуса Шаарда. Ей нравились мужчины, способные показывать чувства. Ее муж уже давно разучился это делать.

* * *

Веллер ненадолго закрыл глаза и увидел перед собой телебашню и высотку «Бредеро». Мысленно вышел на Рашплатц. Увидел Листер Майле и почувствовал Анну Катрину.

Они поехали на такси, Уббо Гейде счел этот вариант самым надежным. Такси привезет гостей в ресторан. Ничего подозрительного.