Среди его клиентов были политики, предприниматели, и – как бы глупо ни звучало – два популярных певца и знаменитый повар.

Это была легкая и очень денежная работа. Бруйкманн оперировал колено Гроссманна и во время операции вживил ему под кожу чип по заказу Серкана Шмидтли. Теперь Серкан всегда знал, где находится его недруг.

Они могли поехать и к Серкану, но Уббо Гейде показалось правильнее обратиться напрямую к Бруйкманну.

– Он мне во всем признался, – сказал Уббо Гейде. – Он честный человек, какое-то время работал врачом в тюрьме. Серкан Шмидтли его шантажировал. В какой-то момент он не выдержал и рассказал обо всем мне.

Хольгер Блём только молчал и слушал. Он чувствовал себя польщенным – ему доверилась не только Анна Катрина, но и сам Уббо Гейде. И он их никогда не разочарует.

Он задумался над словами Уббо Гейде.

– Получается, когда-нибудь дойдет до того, что каждому будут вживлять такой чип еще при рождении, и мы всегда сможем отследить любого человека?

Уббо Гейде согласился:

– Да, возможно. Жуткая мысль, но есть в ней и что-то успокаивающее. Каждый раз, когда пропадает ребенок, вопрос поднимается заново. Ребенка с чипом можно сразу найти.

– Но тогда, – размышляла Анна Катрина, – похититель может нащупать эту штуку и вырезать ее у ребенка прямо на месте.

Хольгер Блём поежился.

– Значит, вы всегда знали, где находится убийца моего отца, – холодно заметила Анна Катрина.

Уббой Гейде опустил взгляд на ладони. Они дрожали, и он подумал, что это уже никогда не прекратится.

– Да, знали, – ответил Уббо, и ему показалось, что он окончательно подписал Гроссманну смертный приговор.

* * *

Инга проиграла сцену еще раз. Она уже дважды видела ее на дисплее айфона, но хотела, чтобы Гроссманн – с его маниакальным желанием все контролировать – узнал, что произошло в его доме для отпуска.

– Посмотри-ка, – сказала она, – Владимир и Борис, главные конкуренты Кхалида и Тумма. Теперь всем заправляют они. Кхалид так часто их поносил. Называл «примитивными животными». Они такие же социопаты, как ты, руководствуются только собственными интересами. Ни капли эмпатии к окружающим. Ни капли жалости.

Ничего.

Он пялился в экран на стене. Камера, висящая над дверью, размером не больше мушиной какашки, передавала четкое изображение. Он видел лицо Генцлера. Его растерянность. Бессилие и неспособность обороняться. А потом в него попала первая пуля.

– Что думаешь? Ведь цель нападения – ты? Но тебя там не было, и поэтому они убили Генцлера и этого курителя трубки. Скоро братья придут и сюда. Спорим, они уже в пути? Я могла бы просто отдать им тебя… Но…