Я поднялся по выщербленным ступенькам. Сорняки добрались до самой двери, которая оказалась наглухо заколочена. Окна тоже были забиты досками и накрепко закрыты на засовы. Несмотря на свои размеры – а возможно, как раз из-за них, – дом производил жалкое впечатление, словно забытая всеми аристократическая вдова, опустившаяся до той степени, что собственная внешность ее больше не волнует, и обреченная коротать свой век в молчаливом одиночестве.

Я продрался сквозь импровизированное заграждение из гнилых досок, сваленных перед крытым въездом. Дом был по меньшей мере ста пятидесяти футов в длину, и у меня ушло порядочно времени, чтобы проверить все окна на первом этаже. Все оказались намертво заколочены.

Задняя часть участка представляла собой еще три акра болота. В гараж на четыре машины, задуманный архитектором как уменьшенная копия главного здания, тоже попасть не удалось – заколочен и заперт. Пятидесятифутовый плавательный бассейн был пуст, если не считать нескольких дюймов грязной коричневой воды, в которой плавали перегнившие органические наносы. О том, что тут некогда имелся зарешеченный розарий с высокой виноградной аркой, свидетельствовали только две покосившиеся колонны из лишенного коры дерева и потрескавшегося камня, поддерживающие птичье гнездо из безжизненных веток. Замшелые каменные скамьи вросли в землю, почерневшие статуи покосились на треснувших пьедесталах – ну просто последний день Помпеи.

Дождь становился все сильнее и холоднее. Я засунул руки в карманы плаща, теперь уже промокший насквозь, и стал оглядываться в поисках укрытия. Понадобились бы инструменты – молоток или ломик, – чтобы проникнуть в дом или гараж, и вокруг не было больших деревьев, под которыми можно было бы спрятаться без риска, что они не завалятся в любой момент. Я торчал на открытом пространстве, как бродяга, застигнутый облавой.

Увидев вспышку света, я весь подобрался, ожидая услышать раскат грома. Его не последовало, и свет мигнул опять. Из-за сильного ливня трудно было понять откуда, но когда свет появился в третий раз, я вроде как взял на него прицел и двинулся в ту сторону. Через несколько чавкающих шагов понял, что исходит он из застекленной оранжереи на задах участка, прямо за разбомбленной садовой аркой. Ее стекла стали непрозрачными от грязи и кое-где покрылись бурыми потеками, но на вид все вроде были целы. Я побежал туда, следуя свету, который мигал, плясал, исчезал, а потом мигал опять.

Дверь в оранжерею была закрыта, но под моей рукой она бесшумно отворилась. Внутри было темно, жарко и кисло, сильно пахло перегноем. По обеим сторонам стеклянного помещения выстроились деревянные столы высотой примерно по пояс. Между ними оставался проход, усыпанный опилками, торфом, мульчей и кучками свежей земли. В углу я заметил набор садовых инструментов – вилы, грабли, лопаты, тяпки…