Я смотрю на Криса и понимаю по его лицу, что мы сказали все, что следовало сказать. Это конец, дальше пути нет.

Мы молча встаем и выходим из кафе, проходим через лабиринты коридоров и оказываемся на улице, на огромной бетонной парковке.

Ветер ударяет в лицо, и я чувствую себя совершенно вымотанной. Рядом подает сигнал такси, и группа больничных работников проносится мимо нас, стоящих неподвижно на краю тротуара, никто из нас не хочет прощаться первым.

– Ты права, – наконец говорит он. – Не бывает долго и счастливо. Но мы можем попытаться, Кейт, еще есть надежда. Ведь мечтать о счастье не всегда значит тешить себя иллюзиями, правда?

– Конечно, нет, – отвечаю я, думая о Ханне и Дэвиде и о пути, который нам предстоит проделать. – Не верь я в это, я не смогла бы делать мою работу. Пока есть вера в то, что человеческие существа способны не только ненавидеть, но и любить, мне есть зачем жить.

– А как же кошмары? – Он смотрит на меня умоляюще, словно висит над пропастью и я – его единственная надежда на спасение. – Получается, от них никуда не деться?

– Я буду над этим работать, – говорю я. – Возможно, пойду к психотерапевту, не знаю.

– Что ж, если поможет, пусть они мне позвонят, ладно?

Я улыбаюсь. Вот они мы – два опустошенных человека, стоящих на пороге новой жизни, не в силах сделать первый шаг.

– Ну, – говорю я, – тебе сейчас куда?

– Я… не знаю, – отвечает он. – А ты хочешь что-то предложить?

– Я? Я вернусь в больницу и найду мою семью, – говорю я. – И думаю, тебе следует сделать то же самое. Езжай домой, Крис.

Он кивает и хмурится.

– И что потом?

– Кто знает?

– Да, – говорит Крис. – Слушай, я сейчас возьму такси и могу…

Я притягиваю его к себе и целую в щеку, слова повисают в воздухе. Я чувствую, как его тело расслабляется, как раньше, и на мгновение почти уступаю, еще чуть-чуть, и я позволю ему вернуться.

– Пока, Крис, – отстраняясь, говорю я.

Его глаза сверкают в свете больничных ламп, он прикладывает палец к губам и касается им моего рта.

Затем он поворачивается и идет к ряду такси, я смотрю, как он открывает дверь и залезает в машину. Смотрю, как машина отъезжает, и его голова становится все меньше и меньше, пока, наконец, не превращается в точку на нечетком горизонте.