Йона и Люми досиживали последнюю смену перед ночью, пока Ринус отдыхал в своей спальне.

Они находились в главном наблюдательном пункте – самой большой комнате этого дома. На ящике с боеприпасами стояли пустые кофейные кружки.

Из-за жизни, подчиненной расписанию, и однообразных занятий время в этом доме-убежище тянулось, как один бесконечный день.

– Вторая зона, – сказала Люми и задвинула стальной люк, закрывавший окошко.

Она поставила бинокль на простой деревянный стол, оклеенный фетром, потерла глаза и посмотрела на часы.

Зона наблюдений номер два охватывала поля, простиравшиеся в сторону Эйндховена, и отдаленную теплицу.

Все зоны накладывались друг на друга, что было вполне разумно, учитывая сложность ландшафта.

Невозможно держать окрестности под наблюдением, не прерываясь ни на секунду. Но пока обитатели дома-укрытия следуют плану, риск того, что кто-нибудь подберется незамеченным, минимален.

– Третья зона, – отозвался Йона и посмотрел на дочь.

Люми села на стул и уставилась в пол.

– Через девяносто минут разбудим Ринуса, – пообещал Йона.

– Я не устала, – пробурчала Люми.

– И все-таки тебе надо поспать.

Люми молча встала, прошла мимо стола, где заряжался телефон Йоны, и остановилась перед большим монитором. Разные секции экрана показывали, что происходит вне дома и в гараже.

В полутьме гладкие бронированные стены казались сплошными.

Ринус перекрасил металлический каркас, отполированный гидравлической дверью.

Покосившаяся створка ворот покачивалась от ветра.

Люми вернулась, прошла мимо бойниц, выходивших на гараж, и села, не глядя на отца.

– Когда ты решил, что мы должны скрываться, то на какое время рассчитывал? – спросила она наконец.

Йона навел бинокль, задержал взгляд на густом кустарнике возле канавы с водой.