– Перестаньте, – заплакала она и сделала попытку выбраться из гроба.

– Валерия, это я, Йона. Мы нашли тебя, мы уже здесь.

Валерия тряслась всем телом, она не узнавала Йону, пыталась освободиться, попала ему по губам.

Йона поддерживал ее под руку; одеяло свалилось, когда Валерия перелезала через край гроба. Моргая на свет, ослепленная и растерянная, Валерия упала и поползла ко второму гробу.

– Пеллерина, – жалобно звала она, пытаясь сдвинуть крышку.

Валерия ослабла, распухшие руки не слушались ее, ногти были сломаны, пальцы кровоточили.

– Открой гроб! – закричала Сага. – Открой же гроб!

И вот теперь Йона стоял в коридоре, опершись о стену обеими руками. Мимо торопливо прошли две сестры в голубых робах.

Йона смотрел на обрывки скотча, показывавшего, где должны оставаться каталки и койки на колесах, но видел только темную бильярдную: желтые куртки с широкими лентами отражателей, мокрые ботинки, он оттаскивает Валерию от второго гроба и несет ее к медсестре-анестезиологу, спустившейся в подвальную комнату.

Кто-то из бригады “скорой” заплакал.

Носилки ударились о стену, на пол посыпались чешуйки краски.

Сага уронила фонарик; он ударился о пиленый край, упал на сухую землю возле гроба Валерии и укатился в темноту.

Йона разрезал ремни второго гроба, бросил нож на землю и своротил крышку.

Сага кричала до хрипоты; кто-то пытался удержать ее, она вырвалась и упала у гроба на колени, шепча имя сестры.

В гробу лежала Пеллерина в мешковатых штанах и синей стеганой куртке. Бледное лицо было неподвижным, девочка не реагировала на свет медицинских фонариков.

Маленький круглый рот запал, скулы заострились.

Йона осторожно достал тело Пеллерины из гроба, прижал, будто спящую, к груди, забросил ее руку себе на шею, прижался к ней щекой. Он не слышал биения сердца, не ощущал пульса.

– Нет, – заплакала Сага.

По лестнице спустили еще одни носилки, и тут Йона уловил у губ Пеллерины слабое дыхание.

– Мне кажется, она жива… Быстрее, она жива! – крикнул он. – Примите ее, у нее переохлаждение.