После перелеска Йона влетел в Эйндховен.

Небо на востоке немного посветлело, город светился в остатках ночи.

Мимо мелькали темные кирпичные фасады.

Йона быстро приближался к перекрестку; на светофоре горел красный, какая-то машина остановилась, справа приближался автобус.

Йона загудел, проскочил мимо ждавшего автомобиля, выехал на перекресток, пролетел перед автобусом, услышал, как тот тормозит и грохочет прямо за ним.

Через три полосы Йона свернул на Вестдийк, пересек канал и выскочил на полосу для автобусов.

Мимо проносились большие современные здания.

Обе полосы перед Йоной заняли автомобиль доставки и две легковые машины.

Они двигались слишком медленно.

Застарелая мигрень взорвалась болью в глазнице. Это было только предвестье, но Йона вильнул, вырулил на встречную полосу – и лишь после этого снова обрел контроль.

Он нажал на гудок, но машинам некуда было деться.

Йона свернул на красную велосипедную дорожку и объехал их с внутренней стороны, сбив при этом урну для мусора – в зеркало заднего вида он видел, как она катится, переворачиваясь, и разбивает витрину.

Машина снова выскочила на полосу, шины загудели, когда она переваливала бордюр, и завизжали, когда Йона круто свернул направо, на площадь Восемнадцатого сентября.

Может быть, все это уже не имеет смысла.

Йона пересек пешеходный переход, притормозил, прямо через встречную полосу свернул налево и оказался на привокзальной площади.

С земли с шумом взлетели голуби.

Вокзал Эйндховена – приземистое здание со стеклянным фасадом. Хостел уже недалеко.

Для утренних электричек было еще слишком рано. Немногочисленные пассажиры прохаживались за стеклянными дверями.

Рядом со стойкой с бесплатными газетами стоял коленями на картонке нищий.

Йона свернул, проехал мимо ожидающих клиентов такси и остановился.