На лице у Галлахер внезапно появляется беспокойство, словно она встревожена тем, что чего-то не знает.

– Она беременна, – продолжаю я. – Двадцать три недели.

Я тысячу раз слышал выражение «озарилось лицо», но никогда не видел этого так ярко и отчетливо, как вижу сейчас. Галлахер буквально лучится счастьем.

– О, я так рада – это просто замечательная новость!

– Спасибо. Ей сейчас приходится нелегко, особенно если учесть, что снова начали ворошить дело Пэрри.

Теперь на лице Галлахер уже сочувствие.

– О да, конечно. Надо же было этому случиться именно сейчас!

Я предлагаю ей бокал вина, но она принимает только маленький.

– Что ты хотела у меня спросить?

Галлахер достает из кармана телефон, листает на экране страницы и наконец находит то, что ищет.

– Вот этот мужчина, – говорит она, протягивая телефон мне. – Его зовут Грэм Скотт. Ты его, случайно, не знаешь?

Я качаю головой.

– Нет. Первый раз вижу. Кто он?

Искра исчезла, и Галлахер выглядит просто уставшей. Уставшей и подавленной.

– Учитель Саши Блейк. Возможно, он выслеживал ее.

– Ты полагаешь, это он ее убил?

Она корчит гримасу.

– Скажем так: он соответствует психологическому портрету, который составил Гоу после нападения на Эпплфорд. Даже слишком соответствует.

– Сколько ему лет? – спрашиваю я, поднимая на нее взгляд.