В палате два мальчика уже спали крепким сном, и медсестра смогла спокойно снять с них наушники, выключить и отложить в сторону их планшетники, подоткнуть мальчикам одеяла и выйти из палаты.
75
75
Когда Фабиан вошел в совещательную комнату, мысленно он все еще находился дома в таун-хаусе на улице Польшёгатан и был полностью занят тем, что пытался воспринять слова Сони о разводе. На самом деле это совсем не явилось для него неожиданностью. Если оглянутся назад, последние четыре-пять лет они прямой дорогой шли именно к такому перепутью.
И, тем не менее, он не мог по-настоящему осознать это. В каком-то смысле ему все еще казалось, что речь идет не о них, а о ком-то другом. Они же обещали друг другу, перед друзьями и родственниками, что, чтобы ни случилось, их двое. Что как бы тяжело и трудно ни было, они все преодолеют. Конечно, он и сам думал о разводе, и не один раз, но никогда не считал это возможной альтернативой.
Утес и Лилья полным ходом перемещали все записи и фото на доске во всю стену. Они повесили новые фотографии из тайной комнаты насилия в подвале Халена и из могилы в его саду. Фото преступницы, когда она выдавала себя за Дину Ди, поместили под коллекцией фотографий различных альтер эго преступника.
Теперь на одной большой линейке времени в обратном порядке были отмечены известные им даты. От смерти Жанетты Даун этой ночью до смерти Криса Дауна и инсценированного утопления Петера Брисе на прошлой неделе, а оттуда до настоящей смерти Брисе два месяца назад и остальных предшествующих событий вплоть до смерти Халена полтора года тому назад.
Фабиан попытался обозреть всю информацию. Всех новых жертв, которые лежали в ряд. Преступницу, которая только что убила их единственного свидетеля и, похоже, так же чудовищно хорошо входила в роль, как и мужчина, с которым была в заговоре. Но у него ничего не получилось.
– А как же дети? – спросил он, пытаясь сформулировать. – Мы же должны… ради Тео.
– Фабиан, – ответила Соня, и ни один мускул у нее не дрогнул. – Через несколько недель будет два года, и мне с трудом верится, что он чувствует себя намного лучше от того, что мы продолжаем жить в этой лжи.
Он помнил каждое слово, будто оно высечено в камне. Значит, вот что осталось от их обещания.
– Эй? Ты не спишь?
Только сейчас Фабиан заметил, что перед ним стоит Утес и машет.
– Извини, я… Что ты сказал?
– Ты что-нибудь слышал о Тувессон?
Фабиан покачал головой, словно вообще об этом не думал, хотя на самом деле по дороге в полицию пытался дозвониться ей и на мобильный, и на домашний.