– Ты хочешь сказать, помимо того, что он умер раньше.

Утес кивнул.

– Точно как разносчица газет Сони Викхольм, он был упакован в двойной мешок для трупов, и, может быть, с ним произошло то же самое.

– Что именно?

Утес вздохнул.

– Сони Викхольм лежала не в той могиле, не так ли? Она не имела никакого отношения к Крису Дауну, и, тем не менее, мы нашли ее там. Наверное, ее не положили в могилу в саду Халена по той причине, что они уже успели заполнить и закрыть могилу, а женщина обнаружила их, когда они уходили оттуда.

– И они хранят ее в двойном мешке, пока у них не появится новая могила, – сказал Фабиан. Он начал понимать ход мыслей Утеса. – И ты хочешь сказать, что этот мужчина не имеет никакого отношения к Юхану Халену и на самом деле совсем другая жертва.

Утес кивнул.

– Но как я уже сказал, это всего лишь предположение.

Фабиан не мог не согласиться с Утесом.

– Как далеко мы продвинулись в установлении его личности?

– Не дальше того, что, во всяком случае, это его палец. – Утес показал сделанное крупным планом фото, изображавшее оторванный палец с кольцом-печаткой из золота.

– Где это кольцо? – спросил Фабиан.

– У Муландера. Но он наверняка еще не успел осмотреть его из-за убийства сегодня ночью.

Фабиан наклонился вперед, чтобы лучше рассмотреть грязную печатку. Это был какой-то родовой герб, дворянский знак с двумя львами, стоящими на задних лапах с открытыми пастями по обе стороны щита, который, в свою очередь, был разделен на две части. На одной был изображен рог благородного оленя, а на другой – меч.

76

76

Дуня стояла под душем, и теплые струи смывали остатки песка, попавшего ей в глаза, вместе с бальзамом, который она в кои-то веки использовала без всякой спешки. Наконец-то она чувствовала себя отдохнувшей. Вчера вечером она рухнула прямо в кровать в половине десятого и сразу вырубилась – не было сил даже открыть купленные пакеты с лакричными леденцами.

Она проспала двенадцать часов. Двенадцать часов глубокого сна оказали на нее такое благотворное действие, что сейчас она являла живое доказательство того, что недосыпание можно компенсировать. У нее даже хватило сил побрить ноги и выщипать брови, прежде чем вернуться в спальню, где она надела чистое белье и решила поменять простыню, хотя это всегда давалось ей с большим трудом.

Через полчаса придет Магнус, и они вместе просмотрят список имен, который этот эсесовец-рецепционист из полиции Хельсингборга помог им раздобыть. Как только Фабиан ушел, нацист, конечно, стал перечить и приложил все усилия, чтобы объяснить, почему это нельзя делать.