Катерина засмеялась и сзади обвила его талию ногами. Пала задрожал.

– Насчет меня? – шепотом повторила она.

– Я вдвое тебя старше, и ты моя подчиненная, – ответил Пала. Еще не снятый презерватив натянулся от новой эрекции. – Я воспользовался своим положением? Соблазнил тебя своей властной отцовской фигурой? – Он обхватил ее бедро. – Оказал на тебя давление?

– Успокойся. Если бы я дожидалась, пока ты соберешься с духом, так и состарилась бы в ожидании, – сказала Катерина.

Пала удивленно посмотрел на отражение ее лица – теперь в нем читалась суровость, которой он раньше не замечал, – и вдруг ощутил острую боль в ухе.

– Тсс, – сказала она, нажимая на поршень воткнутого в его ушную раковину шприца.

Пала оттолкнул ее и попытался встать с кровати, но быстрый инсулин уже начал действовать. Обычно диабетики вкалывают себе от двадцати до пятидесяти кубиков, а Катерина ввела психиатру больше тысячи. Инсулин разрушал сахар в его крови, форсируя запасание глюкозы печенью и костями. Катерина словно слила бензин из двигателя, чтобы наполнить запасную канистру. Без топлива организм Палы начал угасать: сначала он утратил зрение, затем чувство равновесия.

– Помоги, помоги мне, – пролепетал он.

В его черепе вспыхнула страшная боль, и слова превратились в крик. Мозг проголодался, но не находил пищи. В поисках подкормки он отчаянно фильтровал кровь и выбрасывал воду через поры. Пульс психиатра достиг двухсот ударов в минуту. Его вырвало. Мокрый от пота, он упал на пол и забился в судорогах.

Теряя сознание, он попытался ухватиться за комод. Выглаженные домработницей рубашки упали, накрыв его, будто саван. Но Пала этого уже не замечал: он впал в гипогликемическую кому, и судороги превратились в конвульсии. Глаза его закатились, он бился затылком и пятками о прикроватный коврик.

Все это время Катерина следила за ним взглядом, сидя в изножье кровати, но теперь наклонилась, чтобы прощупать ему пульс. Сердцебиение почти не ощущалось, кожа Палы похолодела, но он был еще жив. Надев латексные перчатки и туфли, она сняла с кровати постельное белье, подняла из собравшейся между ног психиатра лужи мочи презерватив и тщательно протерла все поверхности, к которым прикасалась: комод, дверь, изголовье кровати, за которое она с притворным наслаждением хваталась, пока на ней скакал Пала, и его тело – даже те части, к которым подчиненные обычно не прикасаются.

Катерина надела свой клетчатый костюм, опять взглянула на психиатра и отметила, что тот дышит быстро и неглубоко и долго не протянет. Вытерев с его ладоней кислый пот, она пошла за сумкой, которую в то утро оставила в прихожей.