– Пожалуйста.

Аннибале высморкался в бумажную салфетку.

– О том… О том, каким бы он вырос. О том, походил ли бы он на тебя, – срывающимся голосом сказал Аннибале.

Данте ухмыльнулся:

– Я ни на кого не похож. Разве что на психопата, замешанного в убийствах десятков людей.

«Я пустота», – сказал тогда Лео.

– Теперь все это позади. Ты должен жить дальше.

Впервые Данте повернулся и посмотрел Аннибале в лицо. С брылями, двойным подбородком и выступающими на руках венами тот показался ему глубоким стариком. Он подумал, что детям нельзя видеть, как стареют их родители: чтобы избежать боли прощания, все должны рождаться и расти в одиночестве.

– Без прошлого нет будущего, – сказал он. – Только поганое настоящее.

– Тебя трижды чуть не убили. Тебе мало?

Данте подобрал стакан и наполнил его снова.

– Папа, я игрок. Я буду поднимать ставки, пока не сорву банк. Или пока кто-то меня не прикончит.

4

У Коломбы осталось не слишком много друзей среди служителей правопорядка, однако не весь мир был настроен против нее. Сотрудник морга больницы Умберто Первого выдал ей пропуск и вступился за нее перед одним из санитаров.

– Не больше двадцати минут, госпожа, – сказал тот, открыв нужную холодильную камеру, и оставил ее в одиночестве.

Коломба села на табурет, со вздохом отстегнула ремни и отдернула край простыни. Полузамороженное лицо Лео – позеленевшее, с искривленным подбородком и опущенными ресницами – не произвело на нее никакого впечатления. Кем бы он ни был при жизни, наемником или психопатом, он им больше не являлся. При аутопсии на его теле были обнаружены старые раны, возможно полученные в подростковом возрасте, а его ДНК не совпала с собранными ранее образцами, однако помогла частично выяснить его происхождение: как и утверждал Данте, Гильтине оказалась сестрой Лео – точнее, сводной сестрой от другой матери. Общим у них был только отец.

Белый.

– Я верю в ад, – сказала ему Коломба. – И сейчас ты горишь в аду, страдая за все, что натворил. Но если дьявол непредвзят, он должен принять во внимание некоторые смягчающие обстоятельства.

Еще немного отвернув простыню, она увидела грудь Лео, вскрытую судмедэкспертом и обезображенную ожогами, почти наверняка полученными при крушении «Шурмо», поскольку взрыв сжиженного газа изуродовал лишь заднюю часть его тела.

– Потому что ты стал таким в том числе из-за того, что Белый сделал с твоей матерью, и из-за того, что ты пережил в детстве. – Коломба полностью сдернула простыню и посмотрела на его ампутированные ноги. Неровные, рваные шрамы. – Впрочем, я верю в свободу воли, в свободу выбора. И ты выбрал… ту жизнь, которую прожил.