– О-о, теперь я знаю, о чем ты! – Она рассмеялась, словно лишь теперь это поняла.

Я почувствовала, как облегченно выдыхаю. Слава богу.

– Я и правда думала, что вот-вот спячу, – призналась она. – Когда я поехала забирать платье…

Я поощрительно кивнула, побуждая ее продолжать:

– Да?

– Я дала в магазине свою карточку, но они сказали, что покупка уже оплачена. Я им: «Э-э, нет-нет, мне совершенно точно нужно заплатить». Но они упорно не соглашались. Я чувствовала себя мошенницей, когда выходила оттуда с платьем за полторы тысячи фунтов. Перекинула его через руку и вышла. И никак не могла сообразить, в чем дело. Но днем я позвонила Памми, и она сказала, что это подарок от нее. Честно, я просто не могла поверить.

И я тоже не могла. Я стояла с разинутым ртом, а она продолжала:

– Мы с ней стараемся каждую вторую субботу встречаться утром – выпить кофе, перекусить. Может, когда-нибудь присоединишься к нам, если удастся выкроить время? Мы знаем, сколько у тебя сейчас дел.

«Мы»? Мне и в голову бы не пришло употребить местоимение «мы» применительно к себе и Памми.

– Она никогда ничего такого не говорит? В смысле, обо мне?

Кейт явно пришла в замешательство:

– В каком смысле?

– Ну, что угодно. Вы с ней разговариваете обо мне? Что она говорит?

– Только то, что ты замечательно управляешься с ребенком. Она обожает Поппи.

Я кивнула:

– Отлично. Ну, ты мне тогда позвони, когда вы вернетесь, и мы что-нибудь придумаем, выберем день.

– Идет.

И она, подобрав шлейф, заскользила прочь.

Я заозиралась в поисках Адама. Становилось поздно, и мне нужно было уложить Поппи. Мы заранее забронировали однокомнатный номер в гостинице, которая высилась прямо за этим внутренним двором. Но последние две недели мы едва уживались друг с другом в нашей квартире, и я понимала, что вынужденное пребывание в одной и той же комнате вряд ли доставит нам много радости.

– Адама ищешь? – спросил Джеймс, подходя ко мне.