— Эй ты, щенок… не вздумай под меня копать, иначе я тебя с дерьмом сожру! Ты понял?!

Даниил не успел закончить, ведь Евтушенко взял его под руку и потащил из кабинета. Трофимов проводил их презрительным взглядом, а сам потянулся к телефонной трубке.

— Что ты там устроил?! — возмутился Пал Палыч, прижав Даниила к стене. — Ты выглядишь… черт возьми, ты выглядишь, как бродяга. Кто тебе портрет-то испортил?

Даниил отмахнулся.

— Эй! Я с тобой разговариваю!

Но Даниил и слушать не хотел. Он все вырывался, говорил про то, что Трофимов копает под него, что это тот еще засранец. От него за километр разило спиртным и блевотиной.

— Так! Знаешь что? — сказал Евтушенко, вдоволь наслушавшись пьяных бредней. — Поехали, я тебя домой отвезу. Считай, у тебя отпуск. Проведи его с женой.

— Нет! — стал противиться Даниил. — Только не домой!

Пал Палычу несложно было уловить искренность в словах Даниила.

— Да хоть в кутузку — только не домой! Она…

Продолжение следовало, да так рьяно, что Пал Палычу уши закрыть хотелось. Он потащил Даниила за собой, рывками. Тот пытался сопротивляться, но будто бы только для виду. В какой-то момент майору показалось, что его напарник очень надеялся на применение силы. Будто ждал, что его кто-то остановит.

Он затолкал его в служебный уазик. Громко хлопнул дверью.

— Замолчи! Хотя бы на минуту! — приказным тоном прорычал Евтушенко. — Ты чего добиваешься, а? Скажи мне, а то я ведь не понимаю тебя.

Даниил молчал. Смотрел он вперед, голова чуть покачивалась.

— У них на тебя достаточно наберется, чтобы привлечь как подозреваемого, — продолжил говорить Пал Палыч. — Не усугубляй.

— Я сбил того парня, — сказал после долгого молчания Даниил. — Не специально. Там было темно, но не настолько, чтобы я его не видел. Он держал в руке пистолет. Стечкин. Это я потом уже узнал. Он мог меня угондошить, прямо за рулем машины, но у меня хватило реакции. Его подбросило на капот, на крышу. Как куклу, знаешь. Врачи сказали, что он еще какое-то время мучился. Вроде как позвоночник был сломан. Конвульсии, вся эта жуть. Только подумай, как ему плохо было перед смертью. А ведь никого даже рядом не было. И я… слинял, потому что знал, что еще пара минут — и меня загребут.

Евтушенко внимательно слушал.

— Тому парню — его звали Витя — было пятнадцать. Пьющий отец, мать на трех работах вкалывает. Он мог быть опорой для семьи, но что-то пошло не так. По кривой, — Даниил махнул рукой. — Легких денег захотелось. Блатной романтики, чтоб ее. Он был на подхвате у Юлика Симонова. Поручения какие-то мелкие выполнял. Никакой мокрухи. Как думаешь, он мог бы пойти нормальной дорогой? Если бы отец не пил или если бы кто-то сказал ему, что есть вариант жить нормальной жизнью. Горбатиться, но честно.