— Что?

— Да. Я помню. Сразу после родов ты сказал: «О, Лили, смотри, мальчик и девочка. Вулф и Лили-Мэй». А я ответила: «Вулф? Что это за имя такое — Вулф?» А теперь скажи, Дэвид, что такое произошло между тем моментом, как меня увезли в операционную, и тем, когда привезли обратно в палату, что убедило тебя в том, что я передумала?

Дэвид рассмеялся.

— Ты серьезно? Тебя же обкололи обезболивающим, это было сразу после кесарева. Ты свое-то имя не смогла бы назвать. Ты не можешь ничего помнить. Даже я не помню.

— Но я-то помню. В этом и беда. А еще я помню, что с этого у меня и началась депрессия. Сестра дала мне детей, которых только что вырезали из моего тела, но имена им дал кто-то другой. Получите. Я даже не почувствовала, что дети действительно мои.

Лили хлопнула рукой по стойке.

— У меня была послеродовая депрессия. А ты наслаждался своим успехом как отец, тебе было совершенно наплевать.

— Ты была подавлена после родов, — сказал Дэвид. — Это нормально. При чем тут послеродовая депрессия? Ты сама заполнила карточку, которую тебе дала сестра, говорила, что чувствуешь себя нормально. И вообще, что это за мания придумывать всему названия? Если грустно — это сразу депрессия. Если у ребенка причуды, он, значит, аутист. В Нигерии не бывает никакой депрессии. В Нигерии Вулфа считали бы гениальным ребенком.

Лили подошла к столу. Он вздрогнул.

— Знаешь, в чем суть твоей профессии, Дэвид? Дискредитация и пропаганда. Создание новой реальности из вранья. Вот чем занимается управляющий хедж-фонда. Только не надо это применять ко мне.

Мэтт №5

Мэтт

№5

Мэтту часто приходилось председательствовать на совещаниях по долгу службы. Иногда среди партнеров начинались разногласия, и ему приходилось железной рукой наводить порядок. Как правило, ему это удавалось. Но сегодняшнее сборище у Элисон Дэли будет посложнее совещания правления.