Джеймс вытаскивает из-под стола маленький табурет и садится. Длинные ноги сгибаются как у кузнечика, почти комично, но никто из нас не улыбается. Тонкие пальцы расчесывают волосы хорошо знакомым мне жестом. Я хочу протянуть руку, тронуть сына за плечо, сказать, что еще не поздно отступить, вернуться в привычное русло и не погружаться в неизведанную пучину.

– Джеймс, что происходит? – спрашиваю я мягко.

В его глазах усталость и какая-то растерянность, как будто он вдруг очнулся и недоумевает, как попал в эту грязную хибару со мной и Аланом.

– Все хорошо, – говорю я с пробудившейся надеждой – может быть, теперь я смогу до него достучаться. – Давай просто уйдем. Теперь полиция сама разберется, что к чему.

– Отпусти ее, парень.

Голос Алана звучит так, будто у него адский насморк. Рана на лбу перестала кровоточить, однако выглядит жутко, а вспухшая шишка возле глаза и носа похожа на раздувшуюся дохлую рыбину.

Джеймс тяжело вздыхает:

– Истинный джентльмен, да?

Алан поворачивается ко мне неповрежденной половиной лица.

– Вы не должны были узнать. Я совершил ужасную ошибку.

Джеймс закатывает глаза.

– Ох, да заткнись ты!

Я сдерживаю дыхание. Мы, все трое, словно опасно балансируем на краю утеса. Малейшее движение – и вместе полетим вниз. Видимо, Алан тоже чувствует это, поскольку впервые в жизни умолкает, только шарит здоровым глазом по столу. Вспоминает сладостные минуты, когда мучил несчастных животных? У меня перехватывает горло. Как мы могли не замечать очевидного? Впрочем, Джоанна, скорее всего, подозревала, не зря не хотела доверять соседу Джеймса. У нее всегда был развит материнский инстинкт, в отличие от меня. Господи, Джеймс столько времени проводил с Аланом, мы всегда думали, что так лучше, чем торчать дома за компьютером. И здесь, в хижине, уже бывал – неужели и все ужасы видел?! И ничего нам не сказал? Почему? Ребенок мог думать, что это нормально – ведь благодаря мне настоящего отца он не знал, Алан заменил его. Боже, как же все запуталось… И вот итог.

Я обхватываю себя руками, меня бьет дрожь. Из пещеры в глубине хижины несет холодом. Откуда-то издалека доносится «кап-кап-кап» воды о камень. Как же это непохоже на чудесный приют вдали от цивилизации, который я рисовала в своем воображении! И Джеймс счел подобное место подходящим, чтобы отсидеться? Неужели он еще такой ребенок и не видит того, что вижу я?

Я перевожу на него взгляд и вздрагиваю, встретив ответный, наблюдающий.

– О чем ты думаешь? – спрашивает Джеймс.

Я сглатываю, лихорадочно пытаясь найти нужные слова, которые предотвратят наше общее падение в пропасть.