— Принято, девять-ноль-два. Остановитесь. Скажите, у вас играет… э-э… "Swing My Door"?

— Пять-тринадцать, подтверждаю.

— Девять-ноль-два, это пять-тринадцать. Развернитесь и двигайтесь в обратном направлении. Я скажу вам, когда остановиться.

— Принято, пять-тринадцать, начинаю движение.

Фостер с облегчением выдохнул.

— Диспетчер, это пять-тринадцать.

— Слушаю.

— Направьте людей с радаром и кинологов в расположение девять-ноль-два.

— Пять-тринадцать, поняла.

Фостер приглушил громкость рации, из которой доносился голос диспетчера, отдающего новые распоряжения кинологам.

— Вот так. Где он сейчас?

— Дорога здесь. — Лайонс показала на карте. — И вот тут, рядом, участок почвы Тулия. Похоже, все сходится.

— Отлично! — сказал Фостер. — Теперь, как только услышим музыку…

— Эфир прервался, — объявила Зои.

Экран снова погас.

* * *

Убийца не сводил глаз с кнопки трансляции, стоящей в положении "выключено". Сердце отчаянно билось. Его поразила новая ужасная мысль.

В первый раз, услышав звуки музыки из проезжающей машины, он просто пожалел о том, что закопал жертву неглубоко. Это нарушило чистоту эксперимента. Ему не хотелось слышать никаких посторонних звуков — только крики, стоны и плач.

Во второй раз музыка играла еще громче, и были в ней какие-то неприятные скрипуче-визгливые нотки, от которых мороз подирал по коже. Кто-то слушал песню не только на полной громкости, но и через совершенно ужасную аудиосистему.