– Алло?

Ответа не последовало; не слышно было и удалявшихся шагов грабителей. Всунув голову в приоткрытую входную дверь, Карл снова позвал:

– Алло?

Опять никто не ответил. Понимая, что спокойнее ему уже не станет, он шагнул внутрь.

Его встретил знакомый запах. Карл слишком привык к нему, чтобы осознавать, как его могли воспринимать другие люди, или определить его природу. Хотя ему казалось, что тяжелый дух от пыльных гардин и засохших в горшках цветов, стоявший в доме после смерти матери, сейчас чувствовался меньше. Вероятно, скоро этот запах исчезнет совсем, так как в доме не осталось ничего, за что он мог бы зацепиться.

Карл бросил ключи на стоявший в прихожей комод. Проехавшись по глянцевой поверхности, они стукнулись об отозвавшуюся пустым звоном фарфоровую вазу. Она пережила зачистку лишь потому, что не влезла в последнюю коробку с барахлом на выброс, а начинать забивать новую Карлу тогда не хотелось. Сейчас ему было все равно, разобьется она или нет, но глаза непроизвольно скосились на звук.

Ваза закачалась ванькой-встанькой меж нераскрытых конвертов со счетами и старых коробочек с недопитым какао-напитком, рискуя свалиться на бок и в падении залить весь комод липкой какао-субстанцией. Однако внимание Карла привлекло совсем не это. Он сгреб конверты в сторону и принялся поочередно поднимать коробки с какао, вазу, полускомканные магазинные чеки, полупустые упаковки со жвачкой и другой валявшийся на комоде мусор, но не мог найти того, что искал, – ключи его матери. Он был уверен, что они лежали здесь с тех пор, как ее положили в больницу, но теперь их нигде не было. Их также не оказалось ни на полу, ни в комодных ящиках. Поиски на кухне тоже ни к чему не привели, и он точно знал, что в ее комнате их тоже нет.

Ключи исчезли.

На Карла снова навалился страх, теперь уже с удвоенной силой. Когда он видел их в последний раз? На связке был ключ от пристроенной к дому полуподвальной кладовки, куда можно было попасть лишь со двора. Там хранились зимние шины – Карл доставал их оттуда как раз перед Рождеством. После этого он не пользовался ключами матери, и те лежали здесь, на комоде, еще неделю назад. Или две. В этом он был почти уверен.

Внезапно раздался звонок в дверь. От неожиданности внутренности сжались в таком спазме, что казалось, превратились в камень. Карл был слишком напуган, чтобы беспокоиться о том, что мог подумать о нем Бёркур, и, прежде чем открыть дверь, осторожно спросил:

– Кто там?

– Вау! Ты что, судебных приставов ожидаешь? – Бёркур дрожал от холода на ступеньках крыльца, одетый совсем не по сезону в жалкую ветровку, которая вряд ли защитила бы даже от легкого бриза. – Ну, ты впустишь меня или что?